Кэрол сказала, что с Джилл было все в порядке, и она не сразу сообщила ему о ребенке, потому что не хотела беспокоить его в тяжелое время.
— Спасибо, что позаботилась о ней, — сказал Томми. — Я считаю, она держится молодцом, если учесть то, что я ей рассказал. Но вчера я посмотрел на нее за ужином. У нее вокруг глаз были черные круги, она не высыпается. Когда я думаю о Миллере, мне так и хочется взять его за горло и… — Томми остановился. — Мне следует следить за своими словами.
— Я понимаю твое состояние, — ободряюще сказала Кэрол.
— По правде говоря, — сказал Томми, — я тоже не сплю ночами. Ты знаешь, я сплю крепко, но вчера я проснулся в три часа ночи, пошел в библиотеку и просидел там до утра. Кэрри, не нравится мне все это — разгадка где-то рядом, но я не вижу ее.
Кэрол помолчала, ей было жаль, что она ничем не могла ему помочь. Затем она призналась, что опять разговаривала с Полом Миллером.
— Господи, Кэрол, — раздраженно воскликнул Томми. — Это последняя капля! Я вызываю полицию сейчас же. Неизвестно, что еще сделает этот подонок.
— Подожди, — остановила его Кэрол. — Я не зря с ним поговорила.
Она рассказала Тому о причинах того, почему он занялся этим делом, о том, что он потерял дочь и о новой информации относительно номерного знака машины.
— Да, мне он тоже об этом сказал, — зло сказал Томми. — И эта чепуха насчет машины. Кэрри, но это же абсурд. Господи, пятьдесят жертв. У меня не было даже времени, чтобы их убить!
Теперь Кэрол поняла, что имела в виду Джилл. Ее брат был как натянутая струна; она испугалась, что однажды что-то в нем сломается, и он станет еще более неуравновешенным.
Она услышала по селектору голос его секретарши.
— Мне нужно идти, — сказал он. — На проводе мастер нашего завода в Северной Каролине. Я все еще пытаюсь заниматься делом. Знаешь, как мне тяжело? Сегодня я только и думал о том, не пронюхали ли чего конкуренты. Спасибо, что позвонила.
— Пока, — сказала Кэрол, — постарайся успокоиться, все будет в порядке.
— Спасибо, я люблю тебя.
Повесив трубку, Кэрол поймала себя на мысли, что пытается разобрать настроение Тома, как иероглиф. Что означала та или иная фраза? Если бы он был ненормальным, убийцей, разве не постарался бы он направить ее гнев на Миллера?
Кэрол подумала, что Миллер как заразное заболевание. Если вам часто говорят, что вы сумасшедший, в конце концов вы им станете. Она не собиралась сходить с ума.
Около шести зазвонил телефон. Она отложила мел и сняла трубку.
— Кэрол, это Фрэнк Мэтсон. Я только что вернулся из Коннектикута и подумал, не поужинать ли нам вместе? Я приготовлю для тебя кое-что особенное.
Кэрол была рада его звонку — ей хотелось сменить обстановку.
— Я согласна, — сказала она, — но без намеков.
— Удивительно, ты попалась на приманку.
Она записала адрес и сказала, что будет через полчаса. Затем быстро приняла душ, подкрасилась и надела шерстяное коричневое платье. Скоро она уже стояла на 3-й авеню и ловила такси.
Фрэнк жил в доме довоенной постройки на Вест-Энд авеню с каменными балконами и водосточными трубами в виде фантастических фигур. Холл видел и лучшие времена, но все еще сохранял остатки былого великолепия благодаря мраморным стенам и декору.
В лифте, после того как она назвала консьержу номер этажа, он сказал с легким ямайским акцентом:
— О, вы подруга мистера Мэтсона. У него их несколько.
Интересно, что он имел в виду? То, что у него было несколько или много приятельниц? Когда Кэрол вышла из лифта, лифтер подмигнул ей.
— Вуаля, вот и ты, — сказал Фрэнк, открыв дверь квартиры. На нем был фартук с изображенной в центре коричневой коровой.
— Как тебе мой вечерний костюм? Я заказал его после рекламы французского сыра.
— Превосходно, — сказала Кэрол. — Такой должен быть у каждого мужчины.
В квартире все еще стоял запах краски, и она была скудно обставлена. Фрэнк объяснил, что его старая мебель все еще лежит на складе.
— Мне нужен дизайнер, который мог бы преобразить квартиру.
В конце коридора, налево, была просторная гостиная с видом на улицу. Напротив — столовая и только что отделанная кухня, а дальше — спальня.
— Я всегда об этом мечтал, — сказал Фрэнк, проводив ее в гостиную. — Настоящая городская квартира. Мне нравится, что никому нет до тебя дела. Ты можешь ходить куда угодно, делать что угодно, и никого это не интересует. Никто тебя не знает.
Кэрол тоже нравилось быть одной из многих в городе. Потом она вспомнила лифтера и улыбнулась.
— Уж не знаю, насколько ты анонимен. Кажется, твой лифтер много чего знает о тебе.