Бежали бандиты, сметены автоматными очередями или затаились, а галерею надо обследовать. Там могли быть раненые. Поверженный, истекающий кровью враг, если он не цепляется за оружие, — уже не враг, а человек, нуждающийся в помощи. Тем более, что в душманских бандах не все носят оружие по доброй воле. Да и жестокость к побежденному — не признак мужества и силы.
Все, что он делал дальше, было смертельно опасно, однако Скалянский ни на миг не усомнился, что действует как надо. Подняв руку и отведя в сторону, надавил кнопку электрического фонаря. В пороховом воздухе повис отчетливый конус желтого света. Разведчик тут же погасил фонарь, отдернул руку, успев заметить в отраженном от стены свете два серых, неподвижных пятна на дне канала. Прежде их не было. Выстрелов не последовало. Тогда он, не вставая, снова поднял фонарь и осветил дно...
— Ребята! — крикнул своим. — Следите за мной. В случае чего прикройте...
Он встал и, освещая путь, медленно двинулся вперед, держась стенки и не снимая пальца со спуска нацеленного в темноту автомата.
Вернулся он, неся чужие винтовки...
В той подземной стычке советские разведчики не получили даже царапины, у соседей же случилось иначе. Выйдя к старому дувалу, дозор не обнаружил ничего подозрительного, и солдаты, поджидая товарищей, присели отдохнуть. Никто не заметил, как из глиняной стены выскочил камень и в отверстие глянуло черное дуло винтовки. Враг выбрал солдата с радиостанцией и выстрелил в спину. Разведчики бросились к дувалу и только теперь обнаружили за ним открытое отверстие старого колодца. Над ним еще вилась пыль — враг унырнул в кяриз какое-то мгновение назад. Следом полетели две гранаты и одновременно сдетонировали, выбросив наверх столб дыма и пыли — этот взрыв и услышал Скалянский, уже находившийся под землей.
Радист был тяжело ранен, но и стрелявшего настигла страшная в узком подземном ходу взрывная волна...
Серая мгла над горами растаяла, солнце подбиралось к зениту и нестерпимо жгло. Командир разрешил отпить по три глотка из фляжек. Афганское подразделение только что закончило «чистку зеленки» — прочесывание садов, тополевых зарослей и виноградников на окраине ближнего кишлака. Жители этого селения и сообщили минувшим вечером о появлении в зеленой зоне подозрительных вооруженных людей. Рядом со сложенными на земле трофейными винтовками, минами, снарядами и ящиками патронов лежало несколько убитых в перестрелке душманов. Усатый молодой офицер задержался над телом рослого бородача. Лицо его было скуласто, черно от загара; наверное, при жизни этого бородача трудно было выделить среди других, но смерть словно стерла с него грим, обнажив черты европейца. Документов у басмача не было, как, впрочем, и у других, лишь под расстегнутым халатом на шее обнаружили шнурок с какой-то пластмассовой пластинкой. На ней был выбит двойной номер. Афганец разломил пластинку пополам, объяснил:
— Посмертный жетон военнослужащего. Такие носят в западных армиях, надо уточнить по образцам, откуда этот. Одна половина жетона уходит с телом в могилу, другая отсылается в военное ведомство. Там заложат номерок в машину, и она выдаст все данные об этом гусе. Видите, с кем дело иметь нам приходится. Может, инструктор, а может, просто наемник — они среди душманов не редкость. — Офицер повертел обломок жетона и усмехнулся: — Что ж, пошлем по адресу. Может, у него есть родственники и им сообщат о его конце? Может быть, его мать, жена или дети спросят у своего правительства: кто соблазнил этого человека грязными деньгами и послал разбойничать в чужую страну?
Скалянский отдыхал, сидя на камне в кругу товарищей. Лицо его было сосредоточенно, какая-то неотступная мысль бороздила морщинами загорелый лоб. Ранение радиста сильно расстроило разведчиков. Сознание никак не хотело мириться с тем, что на войне потери людей неизбежны. Свое бессилие враг восполняет коварством и подлостью: бьет исподтишка, в спину. Но разведчик на то и разведчик, чтобы никогда не подставлять врагу спины, уметь угадывать опасность даже там, где внешних признаков ее вроде бы нет. Значит, недоучили ребят, не привили им непритупляемой бдительности, если они подставили врагу спину, забыв на минуту, что он может возникать из-под земли в самом неожиданном месте.
Старшина Скалянский чувствовал себя виноватым за каждый солдатский промах.
— Товарищ старшина, это какой же по счету душманский склад вы сегодня раскопали?
— Не помню, ребята, не считал.
— Вы, наверное, чуете, где они оружие прячут?
— Я другое сегодня чую, земляки. Где-то тут большая банда прячется. Миномет и безоткатка совсем новенькие, еще не бывали в деле, их только-только доставили. И этот подстреленный гусь с жетоном на шее, откуда он и зачем прилетел сюда? И сколько других прилетело с ним? Сейчас «духи», видно, рассеялись, а к ночи обязательно соберутся. Что они затевают? Может, кишлаки разорить? Или сжечь собранный урожай? А может, задумали крупную диверсию на автотрассе? Орудиями и минометами на мелкий разбой не вооружаются.