«Уралом» Васильева заканчивалась колонна бортовых машин, позади — шестерка горючевозов с полными цистернами. Тоже приманчивая цель — чего ведь проще, чем поразить открытую бензоцистерну! Наконец, в самом хвосте, вместе с летучкой технического замыкания, два бронетранспортера. Это — сила. Без такого бронеприкрытия — Васильев знает по личному опыту — в опасной дороге кажется, что едешь с голой спиной, в которую вот-вот ткнут раскаленным железом. Правда, в последнее время нападения крупных банд на транспортные колонны стали редкостью, и все же готовиться надо к худшему.
— Чего, земляк, приглядываешься? Соседи не нравятся?
К Васильеву подошел сержант, водитель головного горючевоза. Машины эти из другого подразделения, с сержантом он не был знаком. — У тебя огоньком нельзя разжиться? Что-то моя артиллерия не высекает. — Сержант пощелкал зажигалкой.
Васильев не курил, но спички держал в кармане. Подавая сержанту, слегка подначил:
— Я слыхал, на керосинки сажают только некурящих.
— На керосинки, браток, сажают асов, а где их столько-то некурящих асов наберешься? — парировал сержант, выпуская дымок. — Я, однако, займу у тебя пяток серянок.
— Хоть все бери. С вами, глядишь, и без спичек огня хватит на всех.
— Э, землячок, да ты и правда зажурился. Не нравится мне это — как бы от твоего соседства мой керосин не прокис, а он и без того добре полыхает.
— Это точно, — усмехнулся Васильев. — Вы слыхали про Кур Шагала? Говорят, мастер дорожных погромов, и опять где-то тут ошивается.
— Слыхали, как не слыхать. — Лицо сержанта стало серьезным. — Нас тоже инструктируют, земляк. Сам-то откуда?
— С Красноярского края.
— Тю! Да мы и вправду земляки: ты — с Красноярского, я — с Краснодарского. Давай-ка спросим камрадов об этом бандюге, может, они чего лишнего знают? — Он помахал рукой афганским водителям, которые в ожидании выступления тоже вышли из машин и что-то оживленно обсуждали. — Эй, рафик, ступай к нам, покурим!
Подошел усатый худощавый афганец, спросил:
— Как дела, командор?
— Дела отличные. Закуривай, брат... Далеко собрался?
— Газни. — Афганец взял сигарету, прикурил от спички сержанта.
— Не близко. Не боишься, что душманы подстрелят дорогой? Или машину с грузом отнимут?
— Боимся, командор. Душман — плохо. Танк — хорошо! — Он улыбнулся, указал взглядом на замыкающие бронетранспортеры. — Жить нада, командор. Работать. Чай возим, сахар, мука, мануфактура. Обратно — хлопок, каракульча, кишмиш. Жить нада.
— Да, брат, жить — это работать, а не воевать.
— Война — плохо, душман — плохо, работа — хорошо.
— Ты, рафик, случаем, об этом Кур Шагале не слыхал нового? Кто он такой?
— Шагаль Кур? — На лицо афганца набежала тень. — Душман, шакаль. Такой шакаль. — Афганец прикрыл один глаз рукой.
— Понятно: шакал одноглазый.
— Нет одноглазый. Такой. — Жмуря один глаз, усач зверски перекосил лицо. Васильев и сержант рассмеялись.
— Теперь совсем понятно: кривой шакал. Так?
— Так: Кур Шагаль — Кривой Шакаль.
— Народ метит не в бровь, а в глаз. Шакал-то, выходит, битый. Только ведь битый хуже — он хитрее.
— Хитрый шакаль — плохо.
— Ничего, браток, у нас говорят: на хитрого — инструмент с винтом.
— Хитрый — плохо. — Усач вздохнул. — Инструмент с винтом — хорошо.
Водители и зенитчики в кузове громко расхохотались, афганец тоже смеялся, посвечивая зубами. От головы колонны передали сигнал: всем занять места в машинах и приготовиться к движению. В кабину рядом с Васильевым сел командир автовзвода лейтенант Лушин. Он тоже в бронежилете и стальной каске, автомат с примкнутым магазином положил на колени.
— Кажется, трогаем, наконец. Саперы дали «добро». — Кивнул на зенитку: — Крыша-то у нас ничего, а вот спина в керосине. Ну, да не привыкать...
Васильев молча включил зажигание, завел двигатель. Лейтенант, конечно, не случайно сел к нему — машина замыкающая в их роте. Тронулась колонна, постепенно набирая скорость и растягиваясь в движении. На щебнистой дороге пыли немного, видимость хорошая. Так бы до конца!.. Скоро втянулись в сопки предгорья. Долины по-прежнему в темной зелени апельсиновых и гранатовых рощ, мелькают бахчи и виноградники, почти непрерывно по обеим сторонам тянутся высокие дувалы. Мелкие кишлаки вблизи дорог кажутся вымершими. Зато первое большое селение на пути бойкостью напомнило город: спешат дехкане, погоняя нагруженных осликов, — на государственных пунктах идет закупка зерна, сушеных фруктов и винограда, шерсти и шкур; уступая дорогу колонне, жмутся к обочине грузовики и легковые автомобили; люди толпятся возле дуканов, обсуждая новости, здесь же снуют торговцы-мальчишки с пакетами и свертками. Лишь седобородые аксакалы недвижно восседают на широких лавочках у дорог, с полной невозмутимостью созерцая волнующуюся жизнь. Когда проезжали мимо одной такой «скульптурной группы», лейтенант спросил: