Вода для афганского крестьянина — не меньшее богатство, чем плодоносящая земля, но, случается, и она приносит беду. От бурного таяния снегов в горах переполнились арыки, небольшой накопительный пруд вблизи селения Баграми превратился в целое озеро, местами вода пошла через плотину, и темные щупальца ее уже поползли к посевам и виноградникам. Дехкане с кетменями и лопатами в руках высыпали на поле. Одни спасали запруду, другие, не разгибаясь, рыли отводную канаву, чтобы направить угрожающий поток в русло большого арыка. Суглинистая земля, спеченная солнцем, тверда как камень, а приток воды нарастал, и уже становилось ясно, что отчаянные усилия людей бесполезны: плотину вот-вот смоет и водяной вал накроет возделанные поля, уничтожая труды и надежды земледельцев. Когда схлынет потоп, на месте его останется лишь глинистое болото, которое под палящим солнцем и суховеями скоро превратится в потрескавшийся каменно-твердый такыр.
Седобородый аксакал, бессильно опустив мотыгу и отирая потное лицо, огляделся. Неподалеку от кишлака, на пустынном поле, стоял лагерь советской воинской части. О «шурави» тогда в здешнем краю говорили разное, но старый крестьянин верил лишь тому, что видел своими глазами. С тех пор как появился этот воинский стан, прекратились грабительские поборы душманов, насилия и расправы над людьми, дехкане спокойно обрабатывают землю и пасут скот. И среди приехавших из дальних мест старый дехканин не встречал обиженных советскими солдатами. Он видел другое: приезжая в селения, шурави ведут себя дружелюбно, показывают фильмы, делятся с бедняками рисом и мукой, сахаром и пшеном, дают спички и соль, которые здесь дороже серебра. В этой самой воинской части военные врачи установили для афганцев дни приема и не берут платы за лечение. Аксакал сам видел, какие могучие машины есть у соседей — их бы сейчас на это поле! — только боязно просить военных людей, у них ведь и своих забот довольно: то в горах идет стрельба, то мины взрываются на дорогах. И за то уж спасибо, что под крылом части кишлак не знает военных бедствий.
Старик вздохнул, снова взялся за мотыгу, но, глянув на золотеющее поле, снова выпрямился, проглотил подступивший к горлу горький ком. Еще неделя, и тяжелым зерном наполнились бы крестьянские закрома в кишлаке, пошли бы в город машины, нагруженные тугими мешками, в обмен на которые поступает все, что необходимо дехканину для жизни. Только ничего этого не будет — вода уже размывала плотину и подбиралась к посевам. Представив глинистый такыр на месте хлебных полей, старик даже застонал. И вдруг обернулся к работавшему рядом мужчине:
— Мирза! У нас, видно, нет другого выхода. Ты немного говоришь по-русски — садись на велосипед и езжай туда. — Старик указал рукой в сторону воинского лагеря. — Скажи шурави о нашей беде. Если они сумеют помочь нам, мы заплатим. Лучше всем этим хлебом расплатиться, чем погубить поля.
— Ты правильно говоришь, аксакал. Но успеют ли нам помочь?..
Политработник майор Владимир Исаев понял ситуацию сразу, как только ему позвонили с КПП и передали просьбу афганцев: утром, идя в штаб, он обратил внимание на то, как бушевал обычно спокойный арык вблизи лагеря. Людей у него под рукой не было, но выход он нашел: с утра поблизости работал экскаватор, значит, искать его долго не придется.
— Передай товарищу, — сказал дежурному по КПП, — мы будем у них через полчаса. Пусть любой ценой держат воду — поможем!
Экскаватор, к счастью, оказался на прежнем месте. Исаев бросился к нему, сел в кабину рядом с водителем.
— Ну-ка, дорогой, давай полным ходом на поле к афганцам. Опоздаем — не счесть им убытков.
Полчаса еще не прошло, когда машина подъехала к запруде. Исаев оценил обстановку на ходу, экскаватор остановился у начатой отводной канавы, и его железная рука сразу ожила. Исаев выпрыгнул из кабины, общим жестом поприветствовал крестьян, подхватил брошенный кем-то кетмень.
— Идемте на плотину. Надо спасать плотину, здесь мы теперь лишние.
Его поняли, толпа крестьян двинулась за советским майором. Оглядываясь, они видели, как стальные зубья ковша вонзались в твердую землю, и канава стала расти на глазах. Общими усилиями плотину отстояли, да и спасать-то ее пришлось недолго. Через полчаса экскаваторщик разрушил перемычку, и бурлящий поток воды, минуя поля, устремился в большой арык, превратив его в целую речку, Афганцы обступили советского майора и солдата, прижимая руки к груди, благодарили:
— Ташикор! Ташикор! Мы не забудем этого!
Подошел старший с деньгами в руке, Исаев остановил его твердым жестом:
— А вот это совсем ни к чему. Вы нас обижаете. Мы выручаем друзей не за бакшиш, а по долгу товарищества.