-- Значит...
-- Страшно, Машенька?.. Наивная ты, вот что!
Буся молчала. Шла впереди всех, строгая, гордая. Брови сдвинулись. В глазах сверкала острая, жуткая мысль.
-- Мне страшно за тебя, Буся! -- сказала Маша.
Но Буся не отозвалась.
VI
Перед девушками открылась ровная площадка. С одной стороны крутой стеной подымалась снежная вершина. Другая сторона площадки обрывалась внезапно и круто над пропастью. У самого края скалы была устроена беседка.
Девушки вошли в беседку.
Опершись о перила, Надя заглянула в пропасть.
-- Ах! -- крикнула она визгливо, словно ее толкали в пропасть, а она оборонялась. -- Держите меня!.. Там сидит дьявол и тянет меня... Я не хочу!.. Держите меня!..
Надя вся дрожала и, крепко обхватив Бусю, расширившимися глазами смотрела на край обрыва.
-- Нервы! -- выругалась Ванда. -- Проклятие! Подумаешь... Испугалась-то как!.. Как курица, когда режут, завизжала... А что теряешь? Сама говорила: жить не для чего... Проклятие!.. Как животные, вцепилась в жизнь и не выпускаем из зубов... Какой стыд!..
В это время Маша заметила на стенах беседки надписи.
-- Смотрите, смотрите! Есть русские! -- радостно воскликнула она.
Среди английских, французских и немецких надписей кой-где виднелись русские. Словно широколицые и востроглазые ребятишки далекой родины, смотрели на девушек расплывшиеся буквы русского алфавита на стенах беседки на чужой и далекой Юнгфрау.
Девушки окружили Машу. Она читала вслух:
"В память лучших дней жизни. Вера и Борис"... "Привет русским от группы студентов"... "Да здравствует свобода"...
Вдруг Маша смолкла и робким взглядом окинула подруг.
-- Что там еще? -- спросила Ванда. -- Ну, читай!
Буся сменила Машу и прочла громко и отчетливо:
"Русские! Передайте привет в Смоленске родным и знакомым. Бросаюсь в пропасть, потому что устал жить... И совсем не страшна смерть!.. Василий Дроздович..."
Маша перекрестилась.
-- Рисуется! -- сказала Ванда. -- Сам должно быть дрожал, как наша Надя, а пишет, что смерть не страшна... Дурак!.. Я даже думаю, что он написал и преблагополучно спустился вниз, и теперь в своем Смоленске рассказывает барышням про швейцарские горы... Дурак!..
-- Какая ты злая, Ванда!
Это были первые слова, произнесенные Бусей с тех пор, как Надя заговорила о жизни.
Потом, окинув подруг странным, каким-то далеко-смотрящим взглядом, она заговорила медленно, серьезно, уверенно:
-- Еще не время. Еще будет чудо. Я знаю! Мы сойдем вниз, и нас встретил нежданная радость. Я знаю!
Девушки переглянулись. Надя крепче обхватила Бусю и взволнованно произнесла:
-- Какая ты умная, Буся! Не как все мы. Ты, -- большая!.. Спасибо тебе Буся!
Остальные молчали. И только через несколько минут молчания заговорила Ванда:
-- Ха, ха! Буся ждет чуда! Для нас чуда! Какая ты еще глупая, Буся!.. Проклятие! Умереть и то помешают. Все шло прекрасно. Все были готовы, и вдруг -- "чудо"!.. Дьявол!..
-- Будет чудо! -- уверенно повторила Буся. -- Будет буря! Мы сойдем вниз. Там нас ждет жизнь. Я знаю!
И девушки начали спускаться с горы.
Впереди шла Буся и оживленно, радостно говорила о жизни, о счастье.
VII
В зеленом домике Бусю ожидал Володя. Он тихо сидел в гостиной, и, когда девушки вошли, смущенно и растерянно встал, не зная, как встретит его Буся.
Буся узнала его с первого взгляда, хотя Володя был мало похож на того стройного с полуоткрытым, улыбающимся ртом студента, о котором так часто рассказывала подругам молодая еврейка. Она быстро-быстро подбежала к нему, заглянула ему прямо и глубоко в глаза и тихо спросила:
-- Ты?.. Откуда?.. Зачем?..
Но сейчас же сама прервала себя:
-- Не надо!.. Не говори!.. Все равно... Я понимаю... Я рада...
Девушки удивленно смотрели на Бусю и того, кому была отдана ее первая любовь.
Никто из них не знал, как и почему разошлись Буся и Володя, как не знали они и причин ухода Буси из "движения". В их встрече чувствовалась тайна, старая, больная тайна.
Маша шепнула подругам:
-- Идемте... Оставим их одних...
Но Буся поняла намерение подруг.
-- Не уходите! -- сказала она решительно. -- У нас нет тайн.
Потом взяла Володю за руку.
-- Познакомьтесь. Это -- мой жених. Я знала, что он придет.
И так повела Буся разговор, словно не было в прошлом тайны. Володя взглянул на нее полными умиления и благодарности глазами. В начале беседы он больше молчал, робкий и смущенный, но потом освоился, оживился, заговорил мягко, душевно.
-- За эти годы, -- рассказывал он, -- я много пережил и передумал. Это так важно, так нужно -- страдание... Я научился прощать... И я часто думал, научилась ли этому ты... И так радостно мне было убедиться, что научилась.