…Девушке-старушке с соломой я тоже мог быть братом. Младшим. Уставился на нее взглядом: "Да здравствует первое Мая!"
– Это вам, – сказала, наверное, она, протягивая мне пучок соломы. – Там корень магический, корень мандрагоры, удачу и счастье приносит. – Расправившись с моей "Даздрапермой», она смотрела на меня цепким взглядом, взвесила, все про меня прочувствовала и вдруг сдалась, плоть лица проявилась тонкой сетью морщин, обтянутой желтой пленкой кожи, на щеках стал проявляться румянец; зарделась мадам, как манерная невеста. Румянец над сетью морщин, нечто нелогичное, путал мне все.
–Только молодости себе не проси! – Было сказано по-русски, четко. – С собою корень не увози. Здесь оставишь! – "Теперь можно и уходить," – подумала, верно, она, как-то сразу засуетилась, достала из-под стола туфли.
Шла босой по траве, походкой четкой, упругой, выпрямляя ноги в коленях. Туфли держала в руке. Такса бежала впереди, обнюхивая траву, как поводырь, путь прокладывала.
Женщина не просто уходила. Это был уход, она хотела, чтобы ее запомнили.
– Манерная! – я смотрел на ее шествие через незаполненные края пивной кружки. – Выделывается! Идешь себе, иди. – Хотя понимал, это образ, она живет им. Походку, как маску примерила, решила, что подходит, что такой и следует ей быть. "Мадам Х! " "Всегда быть в маске – ее удел!"
…Из всех тридцати метров пленки годными оказались только метра три. На них была мама. Ридан всегда помнил об этих метрах любительской кинопленки, на которой его мама шла по проулку. Больше он ее снять не успел, не удосужился. Чтобы эти три метра пленки с мамой не затерялись в неразберихе его киношного "архива", Ридан приклеил их к одному из своих любительских фильмов, где его друзья изображали из себя шпионов. Мама шла после эпизода с переходом границы, где были пограничные столбы с надписями "СССР" и "США". В фильме своем, снятом Риданом на киностудии, названной им иронично на американский манер: "20 fox на исходе", он позволил себе такую границу. В каком-то смысле это было символично, намеком, который друзья его так и не прочувствовали, что СССР и США всегда антагонисты, противостоят, значит, есть и граница… Проводник через границу, его друг Генка, нес на себе через нейтральную полосу шпиона. И сразу же за Генкой, когда шпион прикончит Генку, бросив в него нож, шли кадры с мамой, которые Ридан никому не показывал. Немного шагов она успевала сделать в этих трех метрах, потом махала Ридану рукой, заметив, что ее снимают, спешила дальше, исчезала в перспективе проулка. Каждый раз, покручивая фильм, Ридан выключал лампу в проекторе, мама шла на экране в темноте. Ни отец, ни братья, никакие родственники никогда не видели этих нескольких шагов его матери. Не стоило бередить души отца, братьев. К самому себе же всегда возникал вопрос, почему так мало снял ее? Объяснение, что снял, пленка оказалась бракованной, с годами становилось все менее убедительным.
Ридан навсегда запомнил, как сложились эти несколько кадров с мамой. Снимал скрытно, увидев ее идущую к проулку, ведущему к их дому. Вообще, все, что было в этот, последний период жизни мамы, Ридан помнил.
Мама попросила дать ей что-либо почитать.
Ридан принес матери номер журнала "Новый мир" с романом Вадима Кожевникова "Щит и Меч". И роман Вадима Кожевникова стал последним, что прочитала его мама. Потом, через пару лет после смерти ее, когда был снят фильм "Щит и Меч", и он увидел, как в фильме радистка, красавица Валентина Титова, идет точно такой же походкой, как его мать по проулку в кадрах, снятых им, он стал для Ридана вовсе мистическим.
…Они шли одинаково. Так могут идти женщины, которые знают, что они очень нужны. Мама спешила по проулку – домой, к семье, Валентина Титова – к передатчику. В Ридане соединились две абсолютно разные женщины, снятые в абсолютно разных фильмах, один из которых никто, кроме него, не видел.
Ридан сделал для себя открытие: походка женщины может о многом говорить. Очень важно, как женщина идет, передвигается в пространстве. Уже лишь по одной походке он мог просканировать женщину, пропустить через МРТ в себе. Так и родился в нем трактат с псевдонаучным и полным иронией к себе названием: "Трактат о передвижении женщины в пространстве…" Он был записан на обратной стороне картограмм к самопищущим приборам. Тогда Ридан, студент-очник дневного отделения политехнического института, работал по ночам вахтенным методом по в НГДУ. Мысли свои записывал на использованных картограммах. Прятал в одном из приборов газоанализатора, там же и находилось его собственное открытие, совпавшее с постулатом буддизма. "Не иметь желаний!" И он старался следовать постулату, убивая в себе желания.