Тонкое и во многом неразгаданное образование — семья. Когда обращаешься к этой изначальной клеточке общественного организма, то невольно испытываешь трепет душевный перед таинством многих происходящих в ней процессов, интимностью и неповторимостью отношений. В то же время с изумлением понимаешь социальную значимость семьи, присутствующей во всех без исключения сферах жизнедеятельности человека. Может быть, это уникальное своеобразие и величие семьи побуждает многих исследователей остановиться на определенном рубеже и сказать себе: "Стоп! Дальше — святая святых, куда доступ небезопасен для устоев морали, для нравственного здоровья общества. Не навредить бы".
Постановщики фильма придерживаются иной точки зрения. Для них навредить — значит умолчать. Чтобы излечить, нужно поставить точный диагноз. А для этого требуется правда, только правда. Поэтому сценарист и режиссер выносят на суд зрителей все, что видит их заинтересованный и зоркий взгляд как в семье, так и вокруг нее.
Как юристу мне очень понятен такой подход.
Чтобы понять ценность человека, нужно хорошо знать его внутренний мир и те ценности, на которые он опирается, делая свой выбор. Ключ к такому пониманию — в делах и поступках человека.
Неважно, что они дурно пахнут, порой омерзительны. Мы же не смущаемся этим, когда речь идет о физической жизни или смерти! Так почему же смущаться, когда речь идет о жизни и смерти духовной?
Когда кошмар бездуховности угрожает целому поколению!
Многих такой подход повергает в сомнения, разочаровывает, возмущает. Укротим же эмоции и спокойно разберемся в происходящем. Перво-наперво спросим самих себя: "Все ли из показанного встречается в жизни или есть присочиненное?"
Слышны согласные голоса: "Все встречается".
Могу из своего опыта свидетельствовать, что встречается в худшем виде. Вот лишь некоторые примеры.
Непримиримая воительница за счастье сына мать разлучает его, безвольного и податливого, с женой. Не вынеся разлуки, сын умирает от любовной тоски.
Распутная сестра развратничает на глазах малолетнего брата. Добавьте к одной из сексуальных сцен фильма пятилетнего малыша, укрощающего веником распалившихся партнеров, и станет ясным, какие сцены устраивала старшая сестра.
А потерявший в пьяном угаре человеческий облик отец, растлевающий малолетнюю дочь?
Или единственный у детского врача сын, ставший в десять лет алкоголиком и успевший дважды побывать на излечении.
А проституция? А наркомания? А…
"Нехарактерно! Отдельные случаи!" — слышится негодующая фраза, которой в недалекие времена мы тешили себя, уходили от жизни, сформировав ту самую социальную апатию и инертность. Она, как тяжкие вериги, и нынче мешает полным шагом идти дорогой перестройки.
Да полноте, как не характерно. Невооруженным глазом видно, что семья Веры городская в первом поколении. В лучшем случае, во втором. А пьют как! До 1913 года в России пьющих среди молодежи до 18 лет было 4–6 процентов, а в 1983 году — 80–85 процентов. Ответ на поставленный вопрос более чем однозначен. Таких у нас великое множество.
Формирование подобных семей произошло подспудно, как бы незаметно, в условиях активной миграции сельского населения. Мы смотрели на деревню с узко идеализированных позиций. Видели в ней, говоря словами Маркса, хранительницу жизненной силы нации, наивно полагая, что ушли в прошлое мрачные картины деревенской жизни, так ярко отображенные в классической литературе. Помогали нам в этом и искусство, и литература. Будто бы не было безжалостного разрушения векового уклада деревенской жизни.
Что может принести мигрант в городскую жизнь, догадаться нетрудно. Да и догадываться не надо. Достаточно посмотреть кинофильм. Правда, в нем нет развернутого показа корней семьи Веры, но они видны невооруженным глазом. Иначе откуда эта мелкобуржуазная распущенность? Расчетливый практицизм? Пьяный угар и жажда насыщения желудка?
Городская культура вырабатывается поколениями. Ценой огромных усилий личности и общества. Вчерашнему крестьянину это невдомек. Он нетерпелив и завистлив. Поэтому довольствуется внешними признаками городского жития: обставленной на современный лад квартирой, модной одеждой и (верх мечтания) собственной машиной.
Душа?
Кто ее видит и слышит? А что она стоит?