— Ага! И получится в два раза дороже!.. У тебя много денег?! Ты богатый?! А у меня, между прочим, нет еще туфель!
— А ты хочешь еще один день потратить?
Облокотившись о прилавок, Степаныч с интересом прислушивался к их беседе. Поверх полушубка он накинул сатиновый халат, в каких ходят подсобные рабочие магазина.
Саша был в отчаянии.
— Водки не будет недели две, — важно сообщил Степаныч бродившим по магазину людям. — По техническим причинам закрыли линию.
— Вот! Слышишь, что он сказал!
— Мало ли кто чего скажет! — Марина передернула плечами.
Степаныч приблизился к ним и спросил вполголоса:
— Ребят, у вас какие проблемы? Банкет? Поминки?
— Свадьба, — ответил Саша.
— Сколько надо?
— Двадцать бутылок.
Степаныч с уважением кивнул, подумал и сказал:
— Давай на двадцать одну, ждите у телефонной будки. Сейчас я выйду… Сумку давай.
Саша посмотрел на Марину.
Марина с подозрением разглядывала Степаныча, потом с недовольным видом полезла в кошелек за деньгами…
Деловым шагом Степаныч прошел в подсобку, отдал две десятки сидевшим на ящиках грузчикам, снял халат, швырнул в угол Сашину сумку и не спеша вышел во двор…
Мать и Лена сидели на кухне. На столе стояла почти пустая бутылка коньяка, валялась кое-как порезанная дешевая вареная колбаса, ломтики хлеба.
— Икорочки не желаешь? — спросила мать, дымя сигаретой.
— Нет, я уж лучше сервелатику, — жуя колбасу, ответила Лена.
— Как хочешь… Черная икорочка с лимончиком в самый раз!.. Угощайся! — Она широким жестом обвела стол.
Вошел отец. Моложавый, лет сорока, в пушистом свитере. В руках он нес небольшую, замысловато изогнутую корягу. Взял кастрюлю, налил воды и положил корягу в нее. Зажег газ, поставил кастрюлю на плиту. Мать с интересом наблюдала за ним.
— Добрый вечер, Игорь Иванович, — вежливо сказала она.
Отец кивнул.
— Опять коряги варите?.. Опять три дня смердеть будете, пока у нее лигниновые кислоты не отойдут? Да?.. Не забудьте лас пригласить на торжественный спуск коряги в аквариум! Мы хотим насладиться зрелищем!.. Вареная коряга с рыбами, что может быть прекраснее в этой жизни?!
Отец вышел из кухни.
— Нет, уж вы послушайте, Игорь Иванович! Вы не в своей собственной отдельной квартире живете, а в коммунальной! Соседки не желают терпеть вашу вонь! Правда, Лека?
— Мам, перестань!
Мать распахнула окно, посмотрела вниз. Потом вынула корягу из кастрюли и с криком: "Спасайся кто может!" — швырнула ее в окно и добавила:
— Что поделаешь, Игорь Иванович!
Отец надел пальто и вышел из квартиры.
— Пенек обрызганный! — крикнула мать. — Импотент!
Лена разлила остатки коньяка. Мать вылила.
— А ты его не защищай! Всегда вы с ним вместе. Всю жизнь против меня!.. Тебе на размен плевать! Ему тоже! Я одна этим занимаюсь! Унижаюсь!.. Всю жизнь старалась, чтоб вам хорошо было! Чем все кончилось? Зачем я жила?.. Он счастлив, что от меня отделался! Ты всегда мечтала из дома сбежать!.. Не вышло! Не нужна ты никому!
Степаныч сидел на грязном подоконнике в грязном подъезде. На улице было темно. Лампочка в подъезде горела тускло.
Степаныч ждал давно. На него косились с подозрением проходившие мимо жильцы. Из карманов полушубка торчали горлышки водочных бутылок, которые он непроизвольно поглаживал рукой.
Двери лифта раскрылись, и вышел, нетвердо держась на ногах, молодой парень с кофром на плече. Под руки парня поддерживали две девицы — брюнетка и рыжая.
— Господи, в каком же ты говне живешь, — поморщилась брюнетка.
— Сынок! — позвал Степаныч, бросаясь к нему.
— O-o-o! — ответил сынок. — Папуля!
— Как твое здоровье, Боря?
— Пять лет не видались! — с гордостью сообщил сынок дамам.
— За это надо выпить! — с готовностью откликнулась рыжая.
— Выпьем! — сказал Степаныч, вынимая из карманов бутылки.
— И у нас есть! — сообщила брюнетка.
— Интересная жизнь начинается! — обрадовался Боря.
Над изголовьем широкой Бориной кровати висели два больших плаката, с которых томно взирали две обнаженные девушки — брюнетка и рыжая. Боря работал фотографом на киностудии, подрабатывал на юбилеях и свадьбах, а в свободное время увлекался съемками обнаженных моделей. Эти две были его гордостью.
Степаныч с удовольствием рассмотрел плакат, потом перевел взгляд на девиц, которые улеглись со своими стаканами водки на кровати. Теперь Степаныч мог сравнить, в каком виде они красивее — одетом или раздетом.