Сзади меня кто-то охнул. Наверно, жена. Оторвавшись от певицы, я повернулся к своим спутникам – выпученными глазами и открытыми ртами они были похожи друг на друга как близнецы. Я помотал головой – внутри что-то вертелось, а на губах был отчетливо приторный привкус помады.
– Что ж, – промурлыкала где-то сзади хозяйка дома, – присаживайтесь за стол, полакомимся, чем Бог послал, а потом уже пройдем в музыкальную залу.
Я поймал себя на том, что моя рука все еще зажата в руке оперной дивы. Сейчас она потащит меня за стол, посадит рядом с собой… Еще раз помотав головой, я вытащил руку из ее щупалец и пошел за своими друзьями. Сев рядом с женой, услышал ее свистящий шепот:
– Стери помаду, засранец! Не мог дистанцию соблюсти?
– Т-ты… что, не видела? – Меня аж расперло от злости. – Она ж меня сама…
– Тихо ты! Ладно, посмотрим еще…
Хотя я вроде и поводов не давал, но жена у меня была существом весьма ревнивым. Как всегда, это было и приятно, и не всегда к месту. Впрочем, сегодня устраивать какие-то разборы на эту тему было явно ни к чему, и мы с удовольствием предались в объятия Кумуса и Бахуса. Учитывая, что в данном доме все было огромным, начиная с хозяйки, было понятно, что стол будет тоже немаленьким, и шесть человек, как бы не пытались, не могли даже достать до соседа. Выручал Боб – он приносил и уносил блюда, наливал вино и коньяк, подвигал необходимые тарелки с закусками и прочей вкуснятиной. За столом шел негромкий разговор – Верунька с Валькой, отойдя от первого впечатления и вкусив немного алкоголя, выясняли у матроны нюансы ее бурной жизни. Иногда встревал Славик – все-таки произносить тосты было мужским делом, а на меня надеяться пока не стоило. И я, и жена просто молча вкушали и выпивали. Опять же – за этим и пришли, а на качество и выбор предлагаемого жаловаться было просто грешно. В какой-то момент спиртное сделало свое дело, и я подумал, что в сущности ничего страшного в начале «мероприятия» и не произошло. Даже промелькнула мысль – а не дать ли передышку Славику, и не сказать ли здравицу в честь гостеприимной владелицы этого дома, и… Но едва увидев взгляд своей жены, я мгновенно отказался от задуманного – в ее глазах не было ни намека на опьянение и было очень много намеков на то, что мне уже хватит бухать.
– Ну что ж, дорогие гости, – донеслось со стороны хозяйки, – я вижу, что вы все насытились, так что мы можем с вами пройти и насладиться музыкой.
Когда мы вышли из-за стола, жена ткнула меня в бок.
– Смотри у меня!
–Сейчас-то что опять? – прошипел я в ответ.
– А то я не видела, как она тебя глазами облизывала все время, сколько за столом сидели!
Честно говоря, мой взгляд ни разу не двинулся дальше бутылки коньяка, которая стояла неподалеку, и название которого я весь вечер безуспешно пытался прочитать. Смотреть же на целовавшую меня мадам мне было просто страшно – еще вспомню чего, аппетит расстрою…
– Да наплевал я на нее!
– Ты на нее да, а вот она на тебя, видимо, нет! – шепотом выпалила жена и толкнула меня вперед, в помещение, что звалось «музыкальной залой».
Наверняка не погрешу против истины, если скажу, что это было некоим подобием маленького музыкального салона. Или концертный зал в миниатюре – сцена с микрофонной стойкой, пианино (а может рояль или фортепьяно, в жизнь не разбирался!), арфа в углу (точно арфа, видел по телеку), что-то типа музыкального центра, динамики по углам, софиты всякие. Напротив сцены – мягкие диваны, возле них столики. Боб уже подсуетился – бухло с фруктами на столиках. Вот и софиты включил. Молодец, дело знает. Такой дом здоровенный – кто его убирает, тоже он? Или прислугу нанимают? Сколько, интересно, мадам этому Бобу отслюнявливает? А может…?
– Присаживайтесь, пожалуйста, – голос старухи-целовальщицы был сладок как мед. – Сейчас я спою вам несколько арий, если позволите – по своему выбору.
Мы с женой уселись на один из диванов, широкий и мягкий. Было странно, что никто не сел за пианино (или как его там?). Сама дива потыркала своими сосисками в музыкальном центре, и внезапно заиграла музыка. Аппаратура была под стать всему дому – шикарное звучание лилось отовсюду. Хозяйка взяла микрофон и начала что-то петь – кажется, на итальянском. Я потянулся за бутылкой, но жена наступила мне на ногу, и вместо бутылки мне пришлось взять грушу.
Тем временем песня (или ария, да?) кончилась, мы похлопали. Пошла следующая мелодия, потом еще одна, более быстрая. Заканчивая с третьей грушей, я увидел, что бабуля сошла со сцены и двигает в сторону нашего дивана. Внутри что-то похолодело, и я замер. А оперная дива подошла вплотную ко мне, не переставая петь, и внезапно, достаточно быстро для ее комплекции, села на спинку дивана возле меня. «Черт, – подумал я, – мы же сейчас перевернемся!» Но диваны, видимо, были рассчитаны на подобные перегрузки. Отвлечение же на посторонние мысли стоило мне того, что старуха буквально сползла со спинки к моему бочку, сдвинув меня к жене, при этом она обняла меня и начала лизать мне ухо. Музыка меж тем продолжала играть, но вот продолжать петь уже никто не собирался. Я пытался вырваться, но с таким же успехом можно было освобождаться из объятий анаконды. Вылизав мое ухо, она начала мне что-то шептать, но что, я понять не мог из-за громкой музыки и объявшего меня страха. «Как ужасно это выглядит со стороны, – закрыв глаза, размышлял я, – и как мне это объяснить жене?»