— Вот как получилось, — продолжал Гена. — У одной — три ноги, у другого — ни одной. Я спрашиваю: разве это справедливо? Но так и бывает в жизни.
И глаза певца засветились чуть ли не слезой. Дуня тоже была готова расчувствоваться.
— Вы ешьте, ешьте, — прервала этот порыв чувств Лидия Леонидовна, накладывая ей рыбку чуть ли не насильно. — От еды еще никто не умирал. И третья нога от еды не вырастет.
— А где же Егор? — вдруг спросила Дуня.
Ответом была глубокая тишина. Все словно замерли. Прошло минуты две.
— Егор путешествует, — тихо ответил старик.
В голове Дуни, и так замутненной, все смешалось, перепуталось, сгинуло. И вдруг, как молния, вспыхнули в сознании слова. И она их произнесла:
— Когда же вы меня отпустите домой? Ведь отец беспокоится…
В ответ молчание продолжалось всего минуту.
— Ты у нас в гостях, Дунечка, — вымолвила Лидия Леонидовна. — Отец предупрежден, что отдохнете у нас и вернетесь веселой…
Дуня вдруг ясно поняла, что ей не уйти сейчас никуда. Но Лидия Леонидовна глядела на нее с такой добротой, что Дуня не смогла противиться непонятному. Может быть, с ней не будет ничего плохого? Отец предупрежден, а мачеха только рада. Но зачем все это?
Но потом обыденный смысл ушел из ее сознания, потому что он всегда надоедал ей. Она опять огляделась. Все было красиво и добротно. Только глаза Юрочки поблескивали недетским мраком. И она принялась за салат и рыбу. Но старик заметил ее взгляд, направленный на Юрочку.
— Не осуждайте его, — заметил старик. — Он у нас слишком развитой, не по возрасту…
Дуня не удержалась и снова молниеносно заглянула в глаза Юрочки. На мгновенье ей стало дурно, но она быстро пришла в себя. Старик пристально наблюдал за ней, не пугая ее, однако, чем-нибудь излишним.
Дуня удивлялась, почему этот «завтрак» так обилен, словно она уже не завтракала, а обедала. Блаженная мысль вошла в голову: все это сон, а не действительность. Любая деталь всей этой ситуации стала казаться ей фантастической.
— Приятно, приятно, — начала шептать она самой себе.
Вдруг к ней подошел добродушный Гена, певец.
— Потанцуем? — попросил он вкрадчиво.
Дуня почувствовала, что это внезапное приглашение только подтверждает реальность сна. Она согласилась. Никакой музыки. Тишина. Только слегка чавкал Юрочка. Дуню пугало это безмолвие; ей стало казаться, что она танцует на краю пропасти.
Гена был мил, но минут через пять Дуня упала в обморок. Пустота, и даже сознания как бы нет.
Она очнулась в хорошо обставленной, уютной комнатке, на широкой кровати. Рядом стоял Егор. Он почудился ей каким-то другим, похожим на идола. Взгляд его был тяжел.
— Полежи здесь, Дуня. Тебе надо отдохнуть, — хрипло сказал он.
— А что потом? — пролепетала Дуня.
— Потом поедем к твоему жениху. Он недалеко.
Дуне показалось, что она опять теряет сознание. Егор поправил ее одеяло, спокойно и уверенно, и вышел.
Минут через десять вошла улыбающаяся, почти светящаяся Лидия Леонидовна. Заметив, что Дуня не спит, сладостно проговорила:
— Как мы себя чувствуем? Может быть, горячего чаю с лимончиком?
Дуня посмотрела на нее отсутствующим взглядом.
— Кто жених? — прошептала она.
— Т-с, т-с, т-с, — оборвала ее Лидия Леонидовна и приложила пальчики к своим губам. — Спите, не думая…
Ослабевшая Дуня заснула. Или, может быть, ей скорее показалось, что она заснула. В душе ее, где-то в глубинах, мелькали какие-то тени, наверное, людей, а возможно, и других существ. Они то подвывали, взвизгивали от страха еле слышными голосами, точно они были на том свете, то наоборот — раздавалось почти райское пение. Дуня просыпалась и как будто видела их наяву, потом опять юркала в себя.
Долго полумучилась она, пока наконец не наступило новое утро.
— В гостиную, Дунечка, в гостиную! — раздался за дверью веселый голос певца и танцора Гены.
Дуня с тупой покорностью встала и пошла туда. Вошла в гостиную — и что же? В огромной комнате ни души, а на столе вместо лакомых яств покоится закрытый гроб.
Дуня закричала, но тут же появилась вездесущая Лидия Леонидовна.
— Гена, Гена! — крикнула она, открыв дверь в коридор. — Что же ты не упредил нашу Дунечку?! Где ты?
И она потом обернулась к Дуне.
— Милая, извините за гроб. Это Зоя, прислуга, вы ее видели, померла к утру… А гроб у нее в хозяйстве всегда найдется. Вот мы ее и положили. И крыса ее тоже вместе с ней умерла, не могу сказать «сдохла»… Пойдемте, деточка, отсюда скорее вон, нечего душу смущать.