«Сволочи, паскуды в шлемофонах!... Зачем-то так сильно?... Как я отмечать завтра буду?», – ныл ударенный алкаш, вставая со снега.
«Что ты собралась праздновать, свинья? Сегодня не мало?», – говорил полицейский.
Я тем временем удалялся и слышал лишь из-за спины их перебранку.
-
«Как что?!», – воскликнул алкоголик, как будто сейчас он услышал несуразицу. Его голос стал даже немного трезвее.
-
«Завтра – годовщина поступления на службу в наш флот победоносного крейсера первого ранга «Адмирал Нельсон»!»
-
«Какой к чёрту крейсер! В вытрезвители отмечать будешь! Пошёл!», – дальше были лишь звуки возни, но я старался поскорее удрать оттуда.
А ведь ужасная ситуация. Этот человек может тоже был инженером или обычным рабочим, который и строил тот крейсер. А что потом? Почему он здесь? Да мало-ли что. Раньше я считал, что «высшая мера» – это чересчур жестоко, а вот теперь даже начинаю сомневаться. Стараясь избегать каких-либо встреч, я уже подходил к дому Дана. Он был на углу какого-то проспекта, такая-же пятиэтажка, только стоящая буквой Г. Найдя не с первой попытки подъезд Дана, я позвонил в домофон. На дисплее через некоторое время показалось до боли знакомое, но при этом до боли неузнаваемое лицо Даниила.
-
«Дан, это я! Давай открывай.», – как можно радостнее сказал я.
-
«Дик! Это ты?! Я сейчас, поднимайся на четвертый этаж...», – тут дверь открылась, и я вошёл в затхлый, но теплый подъезд.
Темно и пахло плесенью. Все стены были исписаны, а ступени загажены чем-то. Не обнаружив лифта, я стал подниматься пешком. Может, это и к лучшему. Представляю как-бы выглядел лифт в таком доме. Поднимаясь всё выше и выше, я стал замечать множество надписей с оскорблениями в адрес властей и в частности полиции. Где-то наверху открылась дверь, и я услышал знакомый голос:
-
«Где ты там? Не привык по лесенкам лазить?»
-
«Я вообще-то спортом занимаюсь!», – крикнул я ему в ответ.
-
«Ты? Ха! Ладно, жду...», – я был уже на третьем этаже.
Через минуту мы обнимались в его прихожей.
Даниил сильно изменился. Возраст в совокупности с внешними факторами превратили его из бодрого энтузиаста в сутулого и серого человечка. Некогда худой, он стал немного шире прежнего, а на его лице, из прежних прямых черт, остался только длинный нос в окружении опухшей ткани. Тот самый длинный нос, который хозяин совал не в своё дело. Глаза стали бледными и выцветшими, губы сжались, а на носу громоздились очки, которых он прежде не носил. Его темные волосы так и не изменились, разве что он слегка оброс.
Мы постояли с минуту обнявшись, а потом Дан отпустил меня и отпрянул, чтобы дать спокойно раздеться. Прихожая у него было совсем маленькая: узенький коридорчик, где двоим уже было тесно, вел на кухню, а по боковым стенам напротив друг-друга были две двери, одна открытая вела в большую комнату, вторая, видимо – в уборную. Стены были разукрашены в коричнево-красные тона: плохой выбор как по мне. Прямо в стене был вмонтирован шкаф для гардероба, но там было больше свободного места чем одежды. Мы с Даниилом стояли на коврике у закрытой двери.
-
«Ты пока раздевайся, а я сейчас нам место обустрою.», – сказал мне Дан и снял с ног лёгкие туфли, в которых он выходил меня встречать.
Я положил свою сумку на полку, стянул пальто и водрузил на вешалку, затем снял сапоги и ступил босыми ногами на холодный пол.
-
«Ты прости, друг, но у меня нет тапок.», – сказал мне Дан, выглядывая из комнаты.
-
«Сам понимаешь – друзей у меня нет, ко мне редко кто приходит, так что вторые мне без надобности. Походи босиком – у меня полы чистые.»
Я уже полностью разделся и скромно встал у двери в комнату, ожидая распоряжения хозяина. Дан пригласил меня и посадил в большое кожаное кресло, стоящие напротив широкого монитора. Во всю стену шёл длинный шкаф: со стеклянными дверцами, со множеством полок, на которых громоздились книги, аппаратура и прочие вещи, было несколько закрытых ящиков и канцелярская панель. Она была раскрыта и представляла собой разбираемый стол с отделениями для письменных принадлежностей, бумаг и компьютера. Перед монитором стоял стеклянный столик с игровой приставкой и журналами. Справа от меня была застеленная кровать Дана, а слева у стенки стояло несколько горшков с растениями. Дан бегал, суетился, что-то бормоча себе под нос, а я просто ожидал его в уютном, не скрою, кресле. Окончив свои метания, Дан обратился ко мне:
-
«Кофе хочешь? Ну или там чая? У меня много чего есть, пойдем посмотрим!», – я не стал препираться. Молча последовал за ним на кухню.