И все-таки гитлеровцы нас обошли. Несколько их танков прорвались к юго-западной окраине деревни. Другие обошли нас с правого фланга. В окопах наших пехотинцев уже шла рукопашная схватка.
Сильный удар в корму — и в танке запахло горящей соляркой.
— Товарищ комиссар, горим!
Дым становится все гуще, уже нечем дышать.
— Покинуть танк!
Помогая друг другу, мы выбираемся из машины, отползаем в сторону. Лежим, припав к стылой земле. Вокруг рвутся снаряды, тонко посвистывают пули. Приподнимаю голову, оглядываюсь по сторонам. Фашистов рядом нет, но слышно, как их танки грохочут неподалеку от нас. А где же комбат? Где остальные?
— Товарищ комиссар! — окликает меня Магомедов. — Смотрите!
Он показывает в сторону танка младшего лейтенанта К. И. Ляшенко. Тот горит, но продолжает вести огонь по гитлеровским машинам. Потом его пушка замолкает. Открывается крышка башенного люка, но из танка никто не появляется. Туда бегут несколько наших бойцов, вытаскивают кого-то из экипажа, как потом узнаем — младшего лейтенанта Ляшенко. Раненного, обгоревшего. Коммунист Константин Иванович Ляшенко сражался до последнего снаряда!
Мимо нас проходит танк с перебитым орудийным стволом. Это машина Когана. Григорий Самсонович стоит в открытом люке, что-то кричит. Увидев меня, машет рукой в сторону тыла.
— Приказано отходить! — услышал я. — Собери оставшихся и отходи, комиссар!
Сам Коган ведет свою изуродованную машину не в тыл, а вперед, на врага. К комбатовской тридцатьчетверке присоединяется и чудом оставшийся невредимым танк лейтенанта Березовского. Два советских экипажа идут на смерть, чтобы прикрыть отход своих товарищей…
С оставшимися в живых членами других экипажей мы отходим вдоль автострады на Ивники. Затем, углубившись в лес, берем направление на Старьково. По пути к нам присоединяются уцелевшие в рукопашной схватке бойцы стрелковых рот, несколько артиллеристов, красноармейцы из тыловых подразделений.
Когда мы отошли от Крутиц километров на пять-шесть, наступил вечер. Позади еще долго полыхало зарево: догорала деревня, в которой навечно остались многие из наших боевых товарищей.
В тот день смертью храбрых пали заместитель командира бригады подполковник К. С. Горношевич, командир полка подполковник А. Г. Курелин, комиссар полка А. Л. Иванов. Но и противник понес большие потери, оставил на поле боя 28 подбитых и сгоревших танков, более 500 своих солдат и офицеров. Мы почти на двое суток задержали его продвижение вперед.
* * *
Итак, с группой оставшихся без матчасти танкистов батальона, стрелков и артиллеристов мы отходили в сторону деревни Старьково, где, по нашим предположениям, должен был находиться штаб бригады. От Крутиц до Старьково не так уж и далеко. Но наш отряд шел медленно, то и дело вступая в ожесточенные стычки с численно превосходящими силами врага.
В Старькове штаба бригады уже не было. Он, оказывается, переместился куда-то в район Хващевки.
— Но идти туда нет никакого смысла, — сказал нам встретившийся близ деревни помощник начальника штаба бригады по разведке. — Все, кто остался, сейчас занимают рубеж Старьково, Кундасово. Бригада опять оседлала автостраду. Так что занимайте оборону совместно с пехотой.
Я спросил его, не встречал ли он кого-либо из нашего батальона. Помначштаба ответил, что видел только помпотеха И. А. Сечного. Он вместе с другими ремонтниками занимается сейчас восстановлением эвакуированных с поля боя танков.
Бросился искать Ивана Антоновича. Нашел его у какого-то длинного сарая, оказавшегося колхозной мастерской. Сечного трудно было узнать. Он осунулся, еще резче проступили складки у рта, глаза покраснели от усталости.
— Вот все, что удалось спасти, — грустно сказал Иван Антонович, показывая рукой на три танка, стоявшие у сарая. Около них хлопотала ремонтная бригада старшины Н. Е. Егорова. Из машины технической помощи доносился шум токарного станка. — К сожалению, не удалось эвакуировать другие танки…
Так и захотелось крикнуть Сечному: «Дорогой Иван Антонович! Да как же ты эти-то сумел вытащить?! Ведь кругом такое творилось!» Но наш помпотех не любил, когда его хвалили в глаза.
Пообещав к концу дня вернуть тридцатьчетверки в строй, И. А. Сечной поспешил к летучке. А я пошел на западную окраину деревни, где выведенная мной группа уже занимала оборону. Еще издали увидел бегущего навстречу сержанта Горюнова.
— Вам приказано явиться к командиру бригады, — доложил он.