Возможность есть! Фашисты совсем притихли, даже беспокоящий огонь не ведут. Так что собрать людей можно, что я и делаю немедленно.
— Дорогие товарищи! Боевые друзья! — обращаюсь к тесно сгрудившимся около одной из машин бойцам и командирам. — Только что получена радостная весть: наши войска освободили Орел и Белгород!
— Ура! Ура! — громко, вкладывая в этот клич всю свою радость, отозвались самоходчики. В воздух полетели пилотки, шлемофоны. Кого-то тут же принялись качать.
Чтобы перекрыть возникший шум, набираю в грудь побольше воздуха и кричу:
— Но есть и еще одна новость!..
Сразу все стихло. Люди буквально застыли. И тогда я торжественно продолжаю:
— Сегодня в столице нашей Родины — Москве прозвучит артиллерийский салют в честь тех, кто освободил Орел и Белгород, кто выдержал бешеный натиск врага на Курской дуге! А значит, и в нашу честь, товарищи!
И опять над степью загремело мощно русское «Ура!». Но потом вдруг наступило какое-то непонятное замешательство.
— Что там? — спросил с возвышения, служившего трибуной, Лунев.
— Да вот тут человек дело одно предлагает, — раздался чей-то голос. — Может быть, и нам салютнуть? По фашистам.
Командир полка взглянул на меня и, поняв, что это предложение мной не одобряется, как можно строже сказал:
— Нельзя, товарищи. Снаряды надо беречь.
— Оно и правильно, — вставил слово лейтенант Савенко. — Не стоит, братцы, салютовать. Хватит с фашистов и нашего «Ура!». Они и так небось от него медвежьей болезнью заболели. Думают, как бы до Днепра драпануть. Но мы им и там не дадим отмыться от…
Взрыв хохота покрыл слова лейтенанта. Минуты три люди никак не могли угомониться. Но наконец затихли, и мы продолжили митинг. Говорили в тот вечер горячо, с подъемом. И майор — ему на днях было присвоено это звание — Лунев, и лейтенант Козлов, и сержант Дьяченко, и другие выступавшие. Каждый клялся еще яростнее бить врага, проявлять в бою отвагу и мужество.
…А «тигры» на нас все же пошли. Ранним утром 6 августа они появились у нашей высотки. Шли, набрав приличную скорость, видимо намереваясь с ходу перевалить через нее.
— Вот ошалелые, — не сдержался капитан Ступак. — Идут без опаски. Дороги перепутали, что ли?
Лунев дал команду батарее 85-миллиметровых пушек открыть огонь, отвлечь на себя противника. А тем временем две наши самоходки выдвинулись во фланг «тиграм». И когда те приблизились, открыли по ним огонь. Это было настолько неожиданно для фашистов, что они на какое-то время растерялись, замешкались. А когда все-таки сообразили, откуда гремят выстрелы самоходок, два «тигра» уже полыхали яркими кострами. Вскоре и противотанкисты подбили еще одного, а остальные, пустив наугад несколько снарядов, отошли.
А потом был бой у небольшого населенного пункта Сухины. Там мы, солидно потрепав гитлеровцев, сами тоже понесли значительные потери в технике. Сил у нас осталось маловато. Поэтому наш полк вскоре отвели во второй эшелон для ремонта боевой техники и пополнения.
* * *
Почти два месяца простояли мы в деревне Великий Тростянец. И все это время напряженно занимались. На первом плане была, естественно, забота о подготовке механиков-водителей и наводчиков. Каждую неделю мы выезжали на полигон и танкодром. Всем механикам-водителям подготовили замену. И это вполне понятно: как показали бои, с выходом из строя механика-водителя экипаж часто оказывался в очень сложном положении.
Полным ходом шла и политическая учеба. И тут хочется сказать, что особый интерес бойцы и командиры проявляли к изучению истории ВКП(б). Ведь все они отлично понимали, какую огромную роль сыграла наша партия в организации отпора фашистам, сознавали, что никакой другой партии это было бы просто не под силу. Вместе с тем все видели, какие беспримерные стойкость и отвагу проявляют в бою коммунисты, как бесстрашно идут они в самое пекло, нередко на верную гибель, если этого требует обстановка. Потому и росло у людей стремление как можно глубже познать историю нашей марксистско-ленинской партии, обладавшей такой исполинской силой, наделившей этой силой тех, кто носит у сердца партийный билет. И мы, политработники, старались в полной мере удовлетворить эти запросы бойцов и командиров.
Большое внимание уделялось и разъяснению приказов Верховного Главнокомандующего. Они появлялись тогда довольно часто и по самым радостным поводам: наша армия одерживала все больше побед. С особым интересом и нескрываемой гордостью знакомились самоходчики с приказами Верховного Главнокомандующего, в которых отмечались славные дела нашего фронта, армии и корпуса. В их числе — приказы по случаю освобождения городов Харьков и Сумы.