Не стало и храброго командира, мастера метких ударов по врагу лейтенанта Савенко. В его гибель вначале как-то даже не верилось. Ведь лейтенант считался у нас самым удачливым. Из многих поединков с фашистскими танками выходил он победителем. И вот Савенко нет. Мы опускаем его тело в могилу. Рядом выстроился весь полк. Кто-то из самых близких друзей лейтенанта, не сдержавшись, всхлипывает. Чувствую, что и у меня подступил к горлу комок. Поворачиваюсь к застывшим в немой скорби бойцам и командирам, окидываю их взглядом и говорю:
— За смерть наших боевых товарищей, за смерть Савенко клянемся отомстить врагу!
— Клянемся! Клянемся!
Слова разносятся далеко окрест, отдаются эхом. Кажется, будто вся земля наша дает эту клятву.
Мстить фашистам за смерть Савенко и Титова нам пришлось на другом участке фронта. Во второй половине ноября наш корпус получил новую задачу: вместе с частями и соединениями 2-го Украинского фронта наступать в направлении Кировограда.
Сначала все шло успешно. Противник отступал, не оказывая особого сопротивления. Но, как потом стало ясно, он просто оттягивал свои силы к городу Знаменка, превращенному им заранее в мощный опорный пункт.
Освобождать Знаменку нам выпало вместе с партизанами. Их мы встретили еще на подступах к городу. Едва полк приблизился к Черному Лесу, оттуда вышла большая группа вооруженных людей. Трое из них попросили представить их командиру части. Майор Лунев спрыгнул на землю:
— Слушаю вас. Я командир этой части майор Лунев.
— Мы партизаны, — сказал один из тройки. — В основном — местные жители. Многие даже из Знаменки. Хотели бы пойти в бой вместе с вами.
— В бой… — замялся Лунев. — Но я не имею права…
— А вы не сомневайтесь, — видя его колебания, сказал тот же партизан, оказавшийся командиром отряда. — Народ у нас надежный, в боях уже все бывали. Кстати, совсем недавно вышли из очередной схватки с фашистами.
Из его рассказа мы узнали, что сегодня утром партизаны атаковали большой вражеский обоз. Многих фашистов уничтожили, нескольких взяли в плен. В обозе оказались пулеметы, автоматы, карабины, боеприпасы.
— Так что запасы теперь у нас солидные. Есть с чем на Знаменку идти, — заключил свой рассказ командир отряда. И, видимо, чтобы окончательно рассеять сомнения Лунева, предложил: — Товарищ майор, место этого боя совсем рядом. Давайте съездим, посмотрим…
Обстановка позволяла, и Лунев дал согласие. Партизанский командир забрался на нашу самоходку, и мы тронулись.
До места оказалось чуть более двух километров. Картина разгромленного обоза в полной мере подтверждала рассказ партизан. На лесной дороге стояли разбитые телеги, валялись десятки трупов убитых фашистов. Под ноги то и дело попадались разбросанные ранцы, чемоданы…
Вдруг Лунев приостановился и, сплюнув, выругался:
— Вот сволочная натура!
— О чем это ты? — спрашиваю его.
Командир полка кивнул на один из раздавленных, видимо колесом телеги, чемоданов. Из него вывалились на землю детские рубашонки, какие-то костюмчики, шапочки.
— Сам, выходит, детей имеет, — продолжил Лунев, — а чужих грабит. Чтоб ему ни дна ни покрышки…
Когда мы вернулись из Черного Леса, Лунев связался со штабом корпуса. Доложил о встрече с партизанами, их просьбе. Не знаю, что ему ответили, но, видимо, выразили в чем-то сомнение, потому что командир полка начал горячо убеждать:
— Да нет, они надежные люди. Видать, лиха хватили через край. Горят ненавистью к фашистам, в бой рвутся.
Однако сразу окончательного ответа Лунев все же не получил. Лишь спустя примерно час из штаба корпуса поступило распоряжение: разрешить партизанам участвовать в освобождении родного им города, 32-й танковой бригаде и нашему полку организовать с ними взаимодействие. Очевидно, этот вопрос был согласован со штабом армии, ибо координация действий войск и партизан Кировоградщины на этом этапе боев возлагалась на начальника штаба 5-й гвардейской танковой армии генерал-майора танковых войск В. Н. Баскакова.
И в тот раз партизаны показали себя в бою с самой лучшей стороны. Их наступательный порыв был очень высок. Не щадя своей жизни, рвались они к городу. Но враг располагал значительными силами и отбивался яростно. Нам не удалось взять Знаменку ни в тот день, ни на следующий. И лишь к исходу третьего дня мы все-таки ворвались на окраину города. Другие наши соединения и части начали охватывать Знаменку с флангов. И враг побежал.