Маслова окинула взглядом зал, и горячая волна восхищения и благодарности наполнила ее душу. Эти сидящие вокруг нее пастухи, доярки, конюхи, самые обыкновенные русские крестьяне буднично и просто совершали ежедневно подвиг, они все отдавали для Красной Армии, для фронта. Было приятно сознавать, что и она, старая потомственная ткачиха, в их числе, и она тоже вносит свою долю в общенародное старание. Вспомнились и свои люди — Шаров, Катерина (как-то они там без меня?) и ей захотелось рассказать съезду о том, какие это старательные труженики, как хорошо сейчас у них на ферме ладится дело.
Слово Масловой предоставили после моложавого профессора с подстриженной бородой, пространно и округло говорившего о кормах. Она не помнила, как шла между креслами к сцене, как поднялась на трибуну. Зал исчез, она смотрела на сидящих в креслах людей и не видела их. Она была одна на людях со своими мыслями.
Лет пять назад на ткацкой фабрике проходило совещание стахановцев. Так же был залит огнями зал клуба итак же в креслах сидели люди, готовые слушать ее. Она стояла на трибуне и не знала, с чего начать. Помнится, во втором ряду сидела мастер их отделения — Мария Петровна — маленькая, сухонькая женщина в очках, и Маслова, глядя на нее, заговорила легко и просто о своей работе, о том, как обслуживает четыре станка. И на миг ей представилось, что не было этих быстро пролетевших пяти лет, нет войны, никуда она не выезжала из родного города и происходит не съезд животноводов в незнакомом ей волжском городе, а совещание стахановцев на фабрике.
Анна Степановна подняла глаза, увидела сидящих в зале людей: все те же простые русские лица. И заговорила так, как говорила тогда, пять лет назад, на рабочем собрании:
— У нас на фабрике такой был заведен порядок: если договорились делать что-нибудь — так без отказа.
Сидящий за столом в президиуме черноволосый член правительства, с орденом в петлице, повернул в ее сторону голову. На нее смотрел и докладчик, болезненный, полный человек, сидящий рядом с черноволосым. Ее слушали в президиуме, слушали в зале. На мгновенье Маслову охватила оторопь: «А вдруг не то скажу, что надо? Запнулась было, но черноволосый подбадривающе кивнул головой, и она продолжала. Рассказала обо всем: о производственном совещании, и о первой дойке, и как Зоренька опрокинула дойницу, и как заболели телята и их отпаивали черным кофе с молоком; упомянула и Евдокию.
— Сказать вам по секрету, товарищи, где я коров раньше видела? На скотных базарах! Боялась, ну-ка, думаю, рогами подцепят. Городские мы люди. Но попала на ферму, сказала себе: «Назначили тебя, Анна, дояркой, не ударь лицом в грязь, покажи, что такое рабочий класс». И теперь могу сказать, товарищи, Евдокию опережаю. Злится, ух злится, а мне это и надо. Злая она лучше работает, тянется за мной, и такие у нас пошли удои — больше нашего ни в одном колхозе нет.
— Как этого достигли, расскажите, — попросил черноволосый.
— Как? Наш заведующий Шаров — особенный человек. Утром начнет обуваться, к обеду обуется, зато так сапоги оденет, — потом с ноги не стащит. Все устроил, что советовали ему. Человек не гордый, только надо умеючи повести дело, чтобы не заметил, что его подталкивают, а будто он сам догадался. У каждого человека, как бы это сказать, вроде жилы слабой, найди эту жилу, и человек обернется к тебе всей душой, всем сердцем к тебе потянется. Катерина! Скажи ей ласковое слово, похвали — разорвется, сделает. А Евдокию, эту подзадорить надо, обозлится, рога чорту свернет.
Масловой долго и шумно аплодировали. Сидящие в зале доярки и телятницы, конюхи, чабаны признавали за ней, старой ткачихой, право считаться лучшим животноводом.
Когда вернулась на место, Трегуб похвалила:
— Замечательно говорила.
— Ну? — не поверила Маслова.
— Честное слово, лучше всех.
XI
Занавес медленно опустился. Маслова сидела неподвижно, устремив глаза на сцену, где только что хор певцов, одетых в старинные одежды, славил великий русский народ.
— Понравилось? — спросила Трегуб.
— И не говори… сказка.
— Это не сказка, а быль. Все было, как на сцене показали.
— Геройский старик. И сейчас таких много. Сын Алексей недавно письмо прислал…