Через несколько дней в правление колхоза пришла газета с фотоснимком: Валя прижалась к Масловой; большие глаза девочки, как обычно, не по-детски серьезны. Маслова сдержанно улыбалась, лицо ее было добродушно и по-старушечьи ласково. Она принесла газету домой.
— Гляди, Валюшка, какая ты вышла нарядная да красивая.
Анну Степановну обступили ребята, наперебой требовали:
— Покажи, бабушка, где, где?
Хлопали от радости в ладоши:
— И ленточка в волосах, и нос ее, а бабушка не похожа, молодая.
Валя взглянула на фотоснимок, подняла голову, посмотрела на Маслову:
— И ты, бабушка, красивая.
Маслова обняла ее:
— Ласточка моя, не хочет обидеть старуху.
Из МТС вернулись Максим и Сашенька: закончили ремонт тракторов, закончили занятия. Сашенька вбежала в избу, обняла мать, закружила, затормошила:
— Мама, роднуля, милая, как я рада! Снова с тобой. И Коля, и Валя! О, как выросла. А где Алеша? На мельнице!.. Как же он с костылем работает?
— Вот, поди! Возьмет под мышку какую-нибудь часть от двигателя да шаркает через все село в мастерскую. Все сам, все сам. Непоседа.
— Но как я рада, мама, золото мое… Вот привезла тебе, вчера на базаре купила. Ни-ни, не отказывайся: шотландка, на юбку. Носи на здоровье!
Сашенька вынула из мешка кусок клетчатого материала, протянула матери. Анна Степановна умилилась:
— Дождалась, доченька одаривает. Спасибо, родная.
Вслед за материей Сашенька вынула из того же мешка кусок говядины, завернутый в газету.
— На котлеты. Знаешь, как я люблю их с соусом. Придет Максим, Алексей…
— Это зря. Что мы здесь говядины не достали бы.
— Ну, мама, это от радости.
Маслова разложила на столе говядину, прикинула:
— Мосол на щи пойдет, это, пожалуй, на жареную с картошкой, из мякоти не котлеты, а лучше пельмени сделать.
— Ты кудесница, мама, — Сашенька восторженно захлопала в ладоши, — Максим водочки привез, какая будет встреча! — и она порывисто обняла ткачиху.
— Все такая же!.. Иди к свекрови, тяпку попроси.
Сашенька вышла. Маслова вооружилась кухонным ножом, стала разделывать говядину. Рядом на стул взобралась Валя.
— А это чего будет? А много пельменей выйдет? А мне дашь?
— Как же не дать, глупенькая, конечно дам.
Отворилась дверь.
— Принесла? — спросила, не оборачиваясь, Маслова. Валя схватила ее за руку.
— Ты чего? — Маслова взглянула на девочку и поразилась: лицо Вали внезапно изменилось, мертвенная бледность покрыла щеки, широко раскрытые глаза были устремлены на дверь.
— Что с тобой?
Девочка спрыгнула со стула и с радостным воплем: «Папа!» кинулась к двери. Маслова быстро обернулась. В дверях стоял военный в шинели и теплой шапке-ушанке. Он подхватил на руки Валю, прижал ее крепко к груди.
— Валюня, детка моя.
Валя билась в его руках, и громкие рыдания сотрясали ее маленькое, худенькое тельце.
— Папка!
Военный целовал ее в щеки, в глаза, в губы и бессвязно повторял:
— Дочушка, маленькая моя.
Маслову словно толкнули в грудь. Она почувствовала сильное сердцебиение и тупую боль в затылке, как тогда, в первые минуты контузии. Тело налилось невыразимой усталостью. Анна Степановна беспомощно опустилась на стул.
В это время вошла Сашенька с тяпкой в руке. Увидела военного, взволнованное, растерянное лицо матери и остановилась в недоумении у порога.
— Что случилось, мамочка?
— Ничего, Сашенька, ничего, — глухо ответила она.
Военный поставил Валю на пол, подошел к Масловой:
— Простите, что не предупредил. Я так торопился… Капитан Несветов. — Он протянул руку Масловой. — Как вас благодарить! Десять месяцев ничего не знал о семье, и вот случайно в газете снимок… Спасибо, большое, большое спасибо!
Левая щека его конвульсивно задергалась, губы мелко и часто дрожали. Он пожал руку Масловой, отвернулся, поспешно вынул из кармана носовой платок, вытер глаза:
— Извините слабость. С первого дня войны потерял их. Куда только ни обращался — пропали. Вы, вы… — Голос его оборвался, он сел на стул рядом с Масловой.
Анна Степановна сидела выпрямившись, лицо ее было непроницаемо сурово. Ни слова не проронила ткачиха, только крепко сжатые губы да чуть нахмуренный взгляд выдавали ее тревогу. Несветов посадил к себе на колени Валю, гладил по голове, слушал бессвязный рассказ о гибели матери.
— Значит, мамы у нас нет, — произнес он тихо. Он склонил голову и долго сидел в раздумьи. — Вы должны понять, что я сейчас испытываю, — обратился он к Масловой. — Кроме Вали теперь у меня никого нет на земле. Жена моя…