К утру Валя впала в забытье, никого не узнавала. Маслова сама сходила на квартиру к врачу, упросила зайти.
— Девочка, кажется, вам не родная? — спросила врач, укладывая в сумочку трубку.
— Это ничего не значит, мы ее все любим… Скажите, плохо?
Врач слегка повела плечами.
— Положение очень серьезное, я должна предупредить, надо ко всему приготовиться. Но бывает, организм упорствует и побеждает недуг. У вас горчица найдется? Сделайте горчичную ванну, попробуйте. — Посмотрела на Валю, добавила: — слабенький ребенок.
Ушла, оставив Маслову в тревоге и смятении.
После горчичной ванны Валя успокоилась, затихла. Только по еле приметному дыханию и вздрагиванию ресниц можно было догадаться, что в этом худеньком тельце теплится жизнь.
Анна Степановна отправила ребят поиграть на улице, Ксашу послала к Катерине предупредить, что на работу не выйдет. Закрыла ставни, в избе стало прохладно, сумрачно. Села, скрестила руки на груди и так сидела молча у постели больной, думая свои невеселые думы.
Раскидала, разметала война рабочую семью. Погиб Витенька, славный, добрый сын. Три других, как витязи на распутьи, разъехались в разные края обширного фронта, и каждого стерегла своя судьба. Самый старший, Александр, бился с немцами под Ленинградом — месяца три уже ничего не писал; от среднего, Владимира, письмо еще зимой пришло, от Сергея — с осени — ни слуху, ни известий. Где они, что с ними? Кто старухе-матери поведает? Может, так же, как и Виктор, похоронены в дальней стороне, и не разыщет мать их могильных холмов… Думала с горечью старая ткачиха: что же осталось от ее большой и дружной семьи! Полубольной Алексей, который собирается опять на фронт, два внучонка-несмышленыша, муж-старик в родном далеком городе и доченька, милая резвушка, утеха, ласка — Сашенька. Да и та теперь замуж вышла — ломоть отрезанный. Проводила Сашенька Максима на войну, закручинилась, запечалилась, к матери редко заглядывает, в степи живет, говорит — за работой не так тоскливо. Бог с ней! Радостью, светом ясным, заменой Сашеньки была эта тихая, кроткая девочка. И вот на глазах угасает. Маслова свела брови. Нет, эту девочку не отдаст смерти. Она сделает все, чтобы спасти ее.
Сколько раз за свою долгую жизнь сидела старая ткачиха вот так у изголовья больных своих ребят! В детстве заболели скарлатиной сразу оба старших сына Александр и Алексей. Две недели пробыла она с ними в больнице, две страшных недели почти глаз не смыкала. Выходила. Витенька болел дифтеритом. Он задыхался уже, когда она на руках внесла его в приемный покой, а оттуда — прямо на операционный стол. Поила и кормила его в течение месяца с ложечки. Отстояла! Долго болела воспалением среднего уха Сашенька. Много и она причинила забот. Трудно росли дети. Но никогда, кажется, не тревожилась Анна Степановна, как сейчас, во время болезни этого чужого ребенка. Вспомнились слова Несветова, сказанные на прощанье:
«Вас судьба послала Вале. Лучшей матери ей и не сыскать».
Анна Степановна подавила вздох:
«Что отцу скажу, как в глаза ему взгляну, если не уберегу».
Перебирала в памяти все испытанные средства лечения; ставила банки и горчичники, поила на ночь горячим молоком, смешанным с растопленным маслом. Мочалова посоветовала кормить сахаром или медом.
— Сердцу полегчает.
За большие деньги Анна Степановна купила несколько кусков сахара, растворила в воде и с благоговением поила больную.
В эти тревожные дни от Несветова пришло письмо. Как обычно, оно было проникнуто трогательной и нежной заботой о Вале.
«Напишите подробно, что она делает, как себя чувствует, как питается. В чем нужда у вас? Пишите, не стесняйтесь. Высылаю деньги, купите Валюшке платьице».
Прочтя это место, Маслова нахмурилась:
— Выдумал.
Вечером, когда все улеглись и в избе наступила тишина, Анна Степановна достала из ящика стола лист бумаги, очинила карандаш, села за стол. Глубокая складка прорезала ее лоб.