Нашей дивизии предстояло замыкать боевое построение частей АДД, имея на каждом самолете бомбовую нагрузку в четыре тонны. Калибр бомб - от 250 до 2000 килограммов.
Комдив выразил твердую уверенность в том, что никакой огонь противника не сможет заставить нас сойти с боевого курса и помешать успешно выполнить поставленную боевую задачу. По остальным вопросам дал указания подполковник Романов.
Боевая задача поставлена, необходимые указания даны, все было предельно ясно. И тем не менее каждый из нас испытывал чувство озабоченности, особой ответственности.
Согласно боевому приказу, нашему экипажу наряду с бомбометанием предстояло выполнить еще и фотографирование цели, поэтому мы замыкали боевой порядок дивизии и вылетали последними.
Фотографирование ночью результатов бомбардировочного удара внешне кажется простым. На самом же деле все довольно сложно. И вот почему. Ночной фотоаппарат сработает лишь тогда, когда под самолетом разорвется ФОТАБ фотобомба, излучающая в момент разрыва свет в полмиллиарда свечей. Бомба эта освещает под собой на мгновение участок земной поверхности, поэтому для ночного фотографирования необходимо, чтобы она разорвалась в воздухе точно над целью и на расчетной высоте. А самолет в это время должен быть точно над ФОТАБ и обязательно в горизонтальном полете, так как фотоаппарат прикреплен к самолету, их оси параллельны - и в обязательной увязке этих требований вся сложность.
Экипажу, проводящему ночное фотографирование, необходимо обладать и большей выдержкой. Действительно, если бомбардировщики после сбрасывания бомб выполняют свободный маневр по курсу, скорости и высоте полета, чем резко снижают эффективность зенитного огня противника, то самолет - ночной фотограф такой возможности не имеет. Он и после сбрасывания ФОТАБ обязан продолжать полет строго по прямой, чтобы выполнить все элементы фотографирования. Такое, казалось бы, незначительное удлинение горизонтального полета над целью оказывается достаточным для ведения по самолету прицельного и более эффективного огня. Нельзя не учитывать при ночном фотографировании и действий зенитных прожекторов. Поймав своим лучом самолет, прожектор не позволит открыть фотоаппарат, так как пленка будет мгновенно засвечена.
С точки зрения самолетовождения предстоящий полет трудности не представлял, так как большая часть маршрута проходила по своей территории, вдоль Ленинградского шоссе, при хорошей видимости земных ориентиров. Кроме того, в городах Загорск, Клин и Хвойная работали приводные радиостанции.
Выполнив все предварительные расчеты по самолетовождению, бомбометанию и фотографированию, подготовив соответствующим образом карту и получив в бортовом журнале визу старшего штурмана дивизии с отметкой "К полету готов", мы отправились на аэродром.
Инженер по вооружению Вадим Михайлович Семенов доложил мне отдельно о количестве и калибрах подношенных бомб (на самолет были подвешены четыре ФАБ-500, две ФАБ-1000 и четыре ФОТАБ), очередности их сбрасывания, готовности бомбардировочного вооружения и прицелов, а также об установке замедления на ФОТАБах, поскольку в воздухе они должны взрываться на заданной мною высоте.
Семенов прибыл в эскадрилью в июле 1941 года, в период формирования полка, сразу после окончания Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского. Высокая военная и техническая культура, исключительное трудолюбие позволили молодому инженеру с первых же дней завоевать авторитет и уважение товарищей. За два года его службы в эскадрилье не было ни одного случая отказа в работе бомбардировочного вооружения или прицелов. Знал Вадим отлично и стрелковое вооружение, хорошо стрелял из крупнокалиберных пулеметов, поэтому часто летал с нами на боевые задания в качестве воздушного стрелка.
Первый самолет начал взлет, когда солнце еще не коснулось линии горизонта. За ним с интервалом в одну минуту один за другим отрывались от полосы остальные. Пришла наша очередь. Стартер махнул флажком, летчики дали моторам полные обороты, и, не пробежав и 1500 метров, мы оторвались. Медленно набирая высоту, обошли Москву с востока, вышли на Клин.
Летели молча, хотя к переговорной радиосети - СПУ подключено одиннадцать точек. Работы у меня было мало, простые условия полета позволяли отвлечься на какое-то время от сиюминутных дел. Нахлынули воспоминания.
...Ленинградское шоссе, тянувшееся по курсу слева, на которое я периодически в силу привычки поглядывал, напоминало о том, что в 1928 году, во время Всесоюзной зимней спартакиады, в составе команды Вышнего Волочка я участвовал в лыжном звездном пробеге. Расстояние от Волочка до Москвы по шоссе мы преодолели за три дня. И все три дня стоял мороз 26-28 градусов с сильным пронизывающим ветром...
Вот показался Калинин. И тут, в 1926 году, участвуя в соревнованиях по лыжам, я выиграл первое место в беге на 10 километров среди юношей и был включен в команду Твери для участия во всесоюзных соревнованиях, проводимых в Подмосковье. В Твери мы скользили по Волге, а в Москве пришлось бежать уже по пересеченной местности. И вот на одном из крутых спусков я сломал лыжу. Обидно было до слез.
Уже в сумерках показались контуры Вышнего Волочка - города моего детства и юности. В его окрестностях я родился, с малых лет почти каждое воскресенье бывал в городе. В шестом и седьмом классе учился в Единой трудовой школе города. Это были школы совместного обучения, хотя еще существовали и женские гимназии, и мужские реальные училища. Хорошо запомнилось здание, приспособленное под школу, с видом на обводный канал, на два красивейших христианских собора и городской сад. Особенно тесно меня связывал с городом спорт. По лыжам и легкой атлетике, футболу и баскетболу я постоянно принимал участие в соревнованиях на первенство города.
В наступающей темноте показались трубы родного завода, маленькой частицы моей огромной страны. Здесь я провел детство, юность.
Завод "Красный Май" - стекольный. На нем, как и всюду в стране, трудились под лозунгом "Все для фронта, все для победы!". Никто никогда и не думал, что стеклянная бутылка, наполненная специальной жидкостью, в руках советского солдата станет эффективным оружием против самого современного средства вооруженной борьбы - танка. Танки врага горели от метко брошенных из окопа бутылок с горючей смесью, которые выпускали рабочие моего родного завода.
Никогда на заводе при мне и после моего ухода в армию не изготовляли дроты - стеклянные трубочки. Не было такого опыта и в прошлом. Война заставила этим заняться. На всех фронтах лилась человеческая кровь. И для того чтобы спасти жизнь многим тысячам раненых, надо было из глубокого тыла страны к фронту, в госпитали и лазареты, доставлять кровь доноров. Причем эту кровь следовало перевозить такими порциями и в такой посуде, которая позволяла бы ее использовать в полевых условиях. Вытянуть такой дротик из огненной стеклянной массы надо было вручную. Это очень сложный процесс, но его хорошо освоили рабочие завода.
Выполнял наш завод и еще один важный правительственный заказ. Необходимо было срочно освоить выпуск новых стекол для морских судов. Стекло должно было пропускать только инфракрасные лучи. Такое стекло "ночного видения" раньше в стране не производилось. Требовалось самим разработать технологию стекловарения. Красномайцы с помощью ученых академика Вавилова Сергея Ивановича и его последователя и ученика Варгина Владимира Владимировича решили и эту сложнейшую задачу.
Трудности, связанные с выполнением сложных заказов, усугублялись внутренними трудностями, вызванными войной. С завода на защиту Родины ушли сотни высококвалифицированных специалистов, инженеров, техников. Те, кто остался, работали по две-три смены. Но производство все-таки шло на убыль, не хватало топлива, в печах гасли огни. Чтобы завод не остановился, надо было принимать срочные меры. Топливную проблему решить легче, а вот как быть с кадрами?