Марк Туллий, который, по всей видимости, пришёл к тем же выводам, вернув жрецу костяной кинжал, задумчиво пробасил:
— Из всего божественного барахла, что нам досталось, этот трофей, пожалуй, самый ценный. Хотя мне больше интересно, будут ли мёртвые, восстав, подчиняться тому, кто их поднимет.
— Будем надеяться, что наши союзники и пленные из мира Элкраг нас просветят про тонкости общения с немёртвыми, — жрец чуть заметно улыбнулся.
Легат склонился над доспехами, проводя пальцами по зазубренным краям, оставшимся от попадания пулемётных очередей:
— Металл хороший, но так же, как и с доспехами хобгоблинов, он годен только на переплавку.
— И всё же, как опыт с лича делить будем? — выпрямившись, Марк Туллий кивнул на труп.
— Жребий? — Пелит без раздумий ответил.
— Можно и кости раскинуть, — одобрительно кивнул ромей. И выжидающе посмотрел на меня.
Как только жрец упомянул про жребий, я сразу вспомнил Лаксиэль, что выиграла предыдущий спор.
И решение словно само собой родилось у меня в голове.
— Предлагаю просто отдать стрелу с лича нашей черноликой союзнице. Всё-таки её полог спас немало жизней.
— Да и клинок свой прелестная альвийка, в прошедшей битве кровью не окропила, — Пелит с воодушевлением продолжил за мной.
Марк Туллий одобрительно хмыкнул: — Поддерживаю.
Совместно со жрецом подняли неожиданно лёгкое тело и аккуратно поместили его в торбу легата.
Глава 14
Олимпиада.
Закончив с трофеями, мы вернулись за пиршественный стол, за которым во время нашего отсутствия не прошло даже мгновения.
Марк Туллий, склонившись к Лаксиэль, принялся ей что-то еле слышно объяснять на шипящем языке, который мне уже был знаком: на нем альвийка клялась в верности Зевсу.
Нужно будет поспрашивать среди героев и воителей, может, кому-нибудь досталась карта со знанием родного языка альвийки. Впрочем, следует узнать и про все остальные трофейные карты, что нам достались. Да и про навыки, известные нашим союзникам, стоит поспрашивать — может найтись что-нибудь полезное. Ведь кто-то же запустил туман, в котором получалось обнаруживать невидимок.
Я вздрогнул, когда мои размышления прервало прикосновение Пелита.
— Друг мой, прошу извинить меня за невольную тревогу, — улыбка чуть тронула губы жреца.
— Я сам виноват. Размышлял о тех трофейных навыках, что остались после нашей… — Я на миг умолк, стараясь подобрать подходящее слово.
— Бойни, — подсказал вклинившийся в наш разговор Марк Туллий.
Я кивнул, вспомнив недавний бой, после чего продолжил:
— И всё же я не поверю, что мне одному довелось добыть карту после убийства.
Легат кивнул, давая понять, что понял:
— Я распоряжусь сдать трофеи. — Оглядев поредевшие столы, он с усмешкой продолжил:
— Как только Либера из своих объятий их выпустит.
— Что же до навыков, которыми владеют наши новые союзники, — Пелит выделил голосом последнее слово. — Всех с пристрастием опрошу и, само собой, каждый из вас сможет прильнуть к неведомым знаниям.
Нужно будет как-нибудь время увеличить для карты с доспехом. А то что-то меня не сильно прельщает разделить судьбу сегодня умерших, когда вместе с войском Марка Туллия будем на приступ брать храм Урук-хаев.
— … мой, намерен ли ты силы свои испытать? — отвлёк меня голос жреца.
Вопросительно подняв бровь, я непонимающе взглянул на Пелита.
— Мой божественный предок намерен игры назначить в свою честь, — старый философ с укоризной взглянул на меня. — И я интересовался, будешь ли ты сражаться с атлетами, что прибудут со всей ойкумены?
— Я всегда не прочь сразиться. Особенно если ты просветишь меня немного, — с улыбкой ответил я.
Хоть не раз слышал рассказы в рабских бараках о Неминойских и прочих играх, но чаше всего там речь шла о сильнейших атлетах, нежели о самих состязаниях.
— Много лет назад, когда моя голова ещё не была украшена сединами, — Пелит мечтательно улыбнулся, вспоминая о былом, — я участвовал в священных состязаниях Афины и даже обрёл славу победителя.
Марк Туллий с удивлением оглядел жреца:
— Неужели почтенный философ, подобно Платону, несравним был в борьбе?
Пелит разразился звонким смехом, невольно потревожив сон некоторых спящих героев и воителей, обратив на себя внимание немногих оставшихся в сознании.