Потянулись дни заключения в церкви. Не потому, что уполномоченный посоветовал, а потому, что Лева не мог обходиться без молитвы, он усердно молился Богу из этого поруганного, оскверненного православного храма, куда народ, жаждущий света и облегчения, долгие годы, еще до революции, приходил со своими горестями и радостями и, как мог, как научен был, молился Богу. Здесь венчались молодые, отмечая начало новой жизни и прося у Бога благословения. Здесь отпевали покойников. Сюда приходили матери, вдовы со своим горем и, крестясь, вздыхали перед Богом… И вот теперь это место, куда стремилась душа народа, облагораживаемая верой, было поругано, превращено в зловонную тюрьму.
Почему-то Леве вспомнился текст, и он, найдя его, прочел в Евангелии: «Когда увидите мерзость и запустение, стоящие на святом месте…» И невольно сформулировался вопрос: «Почему это русское православное священство, в руках которого была Библия, не отдало все жертвенно, чтобы просвещать народ, учить его добру, состраданию. Почему оно отвратилось от истин апостольской Церкви, вело недостойную жизнь? А в результате многие потеряли веру, благоговение перед Богом. И вот теперь — мерзость и запустение…»
— А люди, которые сегодня находятся у власти, — размышлял далее Лева, — которые зовут к новой жизни, к строительству нового мира, почему они так увлекаются тюрьмами?
Леве вспомнилась песня, которую распевали в школе. Там были такие слова: «Церкви и тюрьмы сравняем с землей…» Что же получилось? Где же правда? Лева вспомнил своего отца. Это был честный, отдававший всю свою жизнь близким фельдшер, всегда работавший и содержавший большую семью. Лева никогда не слышал, чтобы он выражал какой-либо укор власти или был недоволен советским строем. Ни одного слова против правителей он не слышал от него. Активный работник профсоюзной организации, награжденный за многолетнюю трудовую деятельность званием Героя Труда… и вдруг в одну ночь арест, обвинен в антисоветской агитации с целью свержения существующего строя, объявлен врагом народа… И не только он, но и целый ряд искренне верующих людей, верующей молодежи, о которой Лева знал точно, что они никакой политикой не занимаются, а только стремятся жить по Евангелию.
И вот теперь Лева, оглядываясь на пройденный им путь посещения ссыльных верующих, с которыми он встречался, беседовал, внимательно опрашивая каждого по составленной им анкете, видел массу людей — гонимых, поруганных, оторванных от семей, брошенных в тюрьмы, концентрационные лагеря, в далекие ссылки… И все эти люди были совершенно ни в чем не повинны. Почему? Почему это все происходит?
Времени для размышления было много. Открывая Евангелие, Лева читал слова Христа: «Меня гнали и вас будут гнать». Он читал дивные страницы из послания апостола Петра. Страницы эти отвечали ему на вопросы, почему и для чего надлежит христианам нести свой крест.
Временами к Леве приходили и другие мысли. Ведь он учился в советской школе, и учился неплохо. Они изучали общественные науки, политэкономию, и Лева знал, что по известному всем учению в основе лежит материальный мир, вопросы экономики. Они-то именно и определяют мораль и законы.
Леву учили, что когда был выгоден рабовладельческий строй для господствующих, то процветало рабство. Когда строй этот в связи с развитием производительных сил стал экономически невыгоден, то рабство пало. Произошло это не потому, что люди стали добрее и поняли, что нехорошо брата-человека держать рабом, а потому, что это стало экономически нецелесообразно.
«Так и теперь, — думал Лева. — Нужно строить заводы, каналы, новые города, осваивать далекие глухие места, для этого нужна дешевая рабочая сила. И вот тысячи тысяч заключенных повсеместно строят за пайку хлеба, чтобы не умереть с голода». И общественные науки, которые он изучал, словно говорили ему: это прекратится лишь тогда, когда новые технические силы — машины — устранят надобность в этом массовом рабском труде. Лева гнал от себя эти мысли, он хотел верить по Писанию, что начальник (власть) есть Божий слуга, что во главе правительства стоят справедливые люди, которые должны наказывать только преступников и освобождать невинных. Не потому ли он, посещая ссыльных и заключенных, собирал по этому вопросу материалы, анализировал их, чтобы потом со всеми этими данными поехать в Москву, добиться свидания с Иосифом Виссарионовичем Сталиным и показать ему, сколько невинных людей страдает. И он разберется, и всех верующих выпустят, и молитвенные дома откроют, и все будут славить Бога и трудиться, как верные граждане. Ведь писал же Сталин о «головокружении от успехов», отмечая, что в некоторых местах церкви закрывают несправедливо.