«Пожил бы еще хоть годика четыре», — каждый день все тот же страх в Нерсесе, каждый день все то же желание: пусть доживет отец до того дня, когда пустыня зазеленеет, когда вокруг дома деревья зашелестят и отец сможет задремать в их тени или сорвать плод с дерева, виноград... Отец любит виноград. И Нерсес рад, что в Бовтуне как раз виноградник разбивают. Приусадебный-то сад еще не скоро будет, вон еще сколько камней на земле. Но это не беда, никто в поселке Нерсеса попрекнуть не может в том, что он лодыря гоняет. Силенок у него маловато, зато уж все их земле отдает, а это главное. И ничего, что у него сад попозже вырастет, ведь будет же и бригадный сад. Во время уборки урожая каждый вечер он будет отцу в шапке виноград приносить, именно в шапке, в открытую, не прячась, ведь все знают, что у него старый больной отец, не осудят. Прямо в шапке и поднесет отцу.
«Протянул бы он еще лет пять-шесть, а там, что поделаешь, все мы смертны», — и на память пришла смерть матери... Собралось тогда все село — от всех уважение, от всех сочувствие, кого ни подзовет взглядом, каждый тут же подходит. «Чем помочь, Нерсо?» — спрашивает.
Нерсес с благодарностью улыбнулся, вспомнив сельских мужчин, и удивился, что обижался на них из-за пустого прозвища — Молчун. И еще раз улыбнулся простодушно и сердечно. И показалось ему, что переселение в Акинт никоим образом со словом этим не связано, а просто воды в селе было мало, земли в селе было мало. А то бы... О чем речь, кто его обидел-то. И, честно говоря, Нерсо по своим товарищам-сельчанам соскучился.
«Ежели с отцом чего случится, парни тут как тут будут... — И вдруг устыдился своей мысли и пожелал еще горячей: — Пусть поживет отец лет пять-шесть, а уж там все честь по чести сделаем... — и вспомнил недавние слова директора совхоза: «Как отец? Ты за ним хорошо гляди, а помрет, честь по чести земле предадим». Да, Киракосяна есть за что уважать, — подумал Нерсес, потом поднял от земли лицо и одного за другим припомнил своих односельчан, взглянул на каждого по-доброму, с любовью. Хорошие они все люди и все придут... Ежели с отцом что случится, весь поселок... Тьфу! — Нерсес выругал себя: — Ну и недотепа! — И, чтобы отвлечься, вспомнил другое: «Ты бы с Арма сошелся поближе... Ведь бок о бок работаете, подойди, заговори», — так сказала жена, и Нерсес смекнул, что дочке их Арма приглянулся. Ну дай-то бог, дай-то бог, выбор что надо. Но о чем ему с Арма побеседовать, как с ним сойтись поближе? Да они и так в хороших отношениях. Такого второго парня не сыщешь, — Нерсес с уважением взглянул на Арма и улыбнулся: Арма с его дочкой напарники... Потом Нерсес обернулся, поглядел туда, откуда должна прийти вода, деловито потер ладони, склонился над землей, и рукоять лопаты взметнулась над его горбом. Но внутри его шевелилось нечто приглушенное: — Ежели с отцом что случится, весь поселок... Тьфу!..»
«Если приживется... если не засохнет... если зазеленеет... — сажая лозу за лозой, Назик задумывала свое единственное желание. — Если зазеленеет, значит... значит... — Других слов и желаний у нее не было, и казалось ей, что уже найдено единственное, самое верное и самое главное слово. И утро так хорошо началось: матушка Занан, оказывается, про нее добрый сон видала, в Бовтуне сегодня вода будет и впервые наступил такой замечательный день, когда она сажает виноградник в паре с Арма. Если есть провидение, значит, тут не обошлось без его вмешательства — вчера Ерем ни на что не жаловался и вдруг сразу ногу ему как свело! И глядит Назик на Ерема с теплотой и благодарностью, искренне его жалеет, но в глубине души рада и признательна ему. А матушку Занан она из виду не выпускает: если старуха возле кого-нибудь подольше задержится, сердце у Назик так и обрывается: а вдруг матушка Занан им про нее сон рассказывает? — Не рассказывай, матушка... не рассказывай... Если приживется, если не засохнет...» — мысль ее сеет надежду под влажным осенним небом Бовтуна.
Пусть будет тишина, как сейчас, пусть ни о чем не говорит Арма, на лбу его и под веками есть что-то пасмурное, но девушка чувствует, что с нею это никак не связано. Она может даже не подымать головы, не смотреть на Арма то и дело, так даже лучше: Арма смотрит поверх ее головы, а ее склоненный взгляд обращен к саженцам, к земле, таящей надежду, к большим ботинкам Арма... Да, можно и не смотреть на него, главное, что они работают вместе. И завтра будут вместе, и послезавтра, пока... пока виноградник не посадят.