— Вы обычно во сколько домой возвращаетесь? — вполголоса спросил доцента районный агроном.
— Часов в шесть, в семь, — не взглянув на него, ответил доцент.
— Хорошее время. Я вам как-нибудь позвоню, погуляем с вами.
— Варос!..
Аспирантка пленила Вароса, Киракосян это сразу заметил. Варос смотрит, обнажив зубы, и улыбка на его губах настолько материальна, что можно ее, раскиданную вокруг колечками, собрать и зажать в кулак.
— Варос! — «О жене позабыл, на девчонку пялится!» — рассердился Киракосян. — Эй, Варос!..
Варос бессмысленно посмотрел вокруг, на какое-то мгновение заметил Киракосяна и тут же опять отключился — он видел только аспирантку.
Марухян пошел позвать Вароса.
Яркие, крупные, фигурные пуговицы на блузке аспирантки не ускользнули от взора Каро, он напряженно их перерисовывал.
А Эльмира не замечала ни Каро, ни Вароса. Бовтун напомнил ей сады ее села. Оно тоже лежит у подножия горы, только не так там просторно. И так же, как тут, сады окружены холмами. В конце сентября школу на целые две недели закрывали — все шли на уборку урожая. В жмурки играли среди лоз, баловались, раздражали учителей, а через две недели возвращались в школу, загоревшие и поправившиеся. И Эльмира до пятого класса удивлялась, отчего ее мама не поправляется, она ведь с весны до зимы в саду, а все худая...
Эльмира грустно улыбнулась своему селу, своей матери, которая сейчас, в этот самый момент, находится там, среди виноградных лоз. Она даже представила, как мать, подобрав подол, раскрасневшаяся, ладит подпорки под грузные ветви лозы. В горле у Эльмиры запершило, и захотелось ей поговорить с женщиной, присевшей возле канавы.
— Тетя, — тихонько коснулась она плеча Назик.
Одна из новеньких девчат прыснула.
— А тебе сколько лет? — И с насмешкой склонила шею.
Эльмира удивленно на нее взглянула.
— А? Ну-ка скажи, сколько тебе лет?
— Двадцать три.
— Двадцать три! — скривилась девчонка.
— Что тебе надо? Что пристаешь к людям? — встрял Киракосян.
— А ей двадцать два! — Девчонка опустила ладонь на голову Назик.
Назик еще не понимала, что произошло, и рассеянно смотрела то на аспирантку, то на новенькую из их бригады.
— Она тебя тетей назвала! — не могла успокоиться новенькая.
— Да что случилось? В чем дело? Что ты к гостям пристаешь? — спросил директор девчонку строго.
— Она Назик тетей назвала! — крикнула новенькая, метнув в аспирантку яростный взгляд. — Может, ты и меня тетей назовешь? — И вполголоса, но так, чтобы аспирантка услышала, отпустила крепкое словцо...
— Ну, конечно, тетя — мать двоих детей. А то кто же еще, — сказал Киракосян. В ответ Варос расхохотался, сразу встав на сторону аспирантки, но тут же осекся и так посмотрел на нее, словно видел впервые.
Эльмира онемела, она хотела было уйти, но не могла оторвать взгляда от растерянного лица Назик. Потом проглотила слезы, отошла, встала между профессором и доцентом и приложила ладонь к дрожащим губам.
— Идите, профессор! — позвал агроном Бовтуна, и профессор задумчиво подошел к нему, чтобы осмотреть корни лозы.
Арма, закрыв глаза, лежал в тени ореховых деревьев...
Далеко-далеко склон горы обрывается в ущелье, а в ущелье стоит домик из нетесаного кварца, дверь в нем открыта и дымится ердык. Во дворе бегает несколько коз, и у каждой крохотные — с мизинец — сосцы. Молоденькая невестка доит козу, а два кудрявых малыша сидят на корточках, упершись ручонками в колени, и в их широко распахнутых глазах любопытство и удивление перед таким чудом — белые струйки молока со свистом летят в посуду. Возле дома огород, на грядках растет репа, и окружен огород круглыми замшелыми красивыми камнями. Со склона горы сбегает струйка воды, подобно струйке света. Орел расправил крылья...
— Арма!..
Арма открыл глаза и с неудовольствием посмотрел на Бадаляна, стоявшего возле канала. Потом Бадалян подошел к Арма, уселся рядом и громко рассмеялся.
— Мы о тебе думаем, а ты о ком думаешь? Готовься. С завтрашнего дня экспедитором будешь работать, — Бадалян снова засмеялся и стал ждать, что скажет Арма, но Арма молчал. — Только что о тебе с Киракосяном говорили. Пока не уберем урожай, экспедитором поработаешь, а с осени бригадиром. Вместо Марухяна... Ха-ха-ха...
Арма не отвечал. Он ждал, пока Бадалян выскажется и уйдет. А потом вдруг решил, что это даже хорошо: несколько дней не будет встречаться с Назик...
— Первая обязанность экспедитора — держать язык за зубами, — агроном повторял слова директора совхоза. — Как говорит Киракосян, правая рука экспедитора не должна знать, что творит левая... Вначале фрукты сам лично сдавать будешь, с заготовителями надо получше познакомиться.