— Варпетанц Артен, забери на небо свою старшую невестку...
Потом она заспешила домой, схватилась за веник и давай наводить чистоту...
— ...Нам дорога могила незабвенного Ераноса...
Вокруг развалин повсюду чернели холмики земли, нарытые кротами. Черт возьми, как эти странные зверьки смогли вытолкнуть столько земли на свет? А до чего ловки! И Арма вспомнил, как долго выслеживал он крота, а поймать так и не сумел. Утром, бывало, глянет — свежая кучка земли. Значит, тут крот, скрыться не успеет, наверно, прямо под черным холмиком, который сам нарыл, и сидит. Арма всю землю вокруг переворошит — нет крота, и след его простыл. Нарыл земли в десять раз больше собственного тельца, а самого нет... Нет его ни на земле, ни под землей, и все! А черные холмики откуда же? Да какой-нибудь шутник натаскал в корзинке землю и рассыпал тут и там...
— ...Пусть пухом будет тебе земля, дорогой Еранос. Память о тебе мы навсегда сохраним в наших сердцах...
Потом Сарибек обвел взглядом народ и напомнил, что верблюд горя, который прилег сегодня у дверей Ерема, не обойдет стороной ни одного дома. Все мы путники на этом свете. И один из путников, Еранос, сегодня достиг цели. Утрата, конечно, остается утратой, боль остается болью, но отрадно, что Еранос сошел в могилу честь по чести — почти все бывшие односельчане Ераноса собрались проводить его в последний путь. Села давно уж нет, люди разъехались по разным местам, а вот, поди ж ты, как один собрались, когда односельчанин из жизни ушел. Так и впредь делать надо. Ежели что, не дай бог, случится, один другому пусть сообщит... Вот какая у Сарибека просьба...
Варос стоял в изголовье могилы, все по очереди подходили к нему, пожимали руки, соболезновали и отходили к машинам... И на зеленом челе ущелья залегла черная морщина.
Глава четвертая
— Идите!..
Назик стояла на садовой дороге и размахивала над головой косынкой — звала рабочих.
Сегодня шел последний день закопки виноградника. Стояла поздняя осень. Вечерело. На вершине Мать-горы уже лежал снег, снегом припорошило и Бовтун, и продрогшие трубы поселковых домов внушали мысль, что нет ничего лучше горячего бока натопленной печки.
Да, сегодня последний день закопки виноградника.
Утром, когда воздух уже чуть разогрелся, рабочие приехали на Бовтун и разбились на пары. Теперь и осталось-то всего ничего — закопать несколько лоз. Марухян уже с полчаса у сторожки ждет народ — приехала рабочая машина, развели с шофером костер возле дверей сторожки и вот стоят, греются, ждут. Ну, слава богу, и в этом году с закопкой честь честью покончено.
В первый же день закопки из горного села пришли временные рабочие. Хорошей подмогой они оказались, без них бы, пожалуй, не покончить с закопкой до большого снега.
— Все, слава богу, успели, — бригадир грел над огнем руки.
Пусть с сегодняшнего дня люди спокойно сидят дома, они это заслужили. Устали они, теперь пусть отдыхают до самой весны.
— Идите!..
Назик весело размахивает над головой платком. Рада. А кто не рад-то?.. Осталось всего несколько незакопанных лоз.
А Назик с Каро осталось одну лозу закопать, последнюю в ряду. Она толстая, ветвистая, и ветви у нее такие длинные, что касаются ручья. Это лоза Арма... Та самая... Назик хорошо помнит ее рождение пять лет назад, тот сырой осенний день, когда она работала в паре с Арма... Тогда виноградник сажали, и надо ж было случиться, как раз на этом месте лопата о камень звякнула. Назик тогда держала лозу над камнем, пока Арма корень землей засыпал, и все повторяла: если приживется... если зазеленеет... если не засохнет... Так и посадили лозу на камень. Но потом Арма вернулся, раскопал саженец, кинул в сторону... Тот саженец, что она, Назик, держала... Выкорчевал большущий камень, засыпал в глубокую яму полведра удобрений, а на удобрения землю насыпал, а на землю опять удобрения, выбрал из вороха самый крепкий саженец и сам — уже без помощи Назик — посадил его в землю. И вот какая лоза выросла! Высокая, непокорная, пут не признающая! А вот Назик теперь нужно завалить ее целой машиной земли, чтоб она не озябла, чтоб не высохла, чтоб... чтоб приехала Каринэ и ею любовалась... чтоб приехала жена Арма Каринэ... Да идите же! Лозу закопать надо! Зарыть ее надо, схоронить! Похоронить... Так пусть люди столько земли на нее накидают, чтоб весной ее и бульдозером отрыть было невозможно... Каринэ... Сейчас сидит она со свекровью возле жарко натопленной печки, культурненько беседует и нежно улыбается... Учительница Каринэ... Детей воспитывает. Не сегодня-завтра станет сына Вароса учить. Вызовет товарищ Каринэ сельскохозяйственную работницу Назик в школу, снисходительно улыбнется, поправит тонкими белыми пальцами прическу и скажет: разве можно так ребенка воспитывать, разве можно ребенка улице предоставлять?