— Идите! — машет Назик косынкой — зовет рабочих.
Ее напарник Каро присел на корточки возле лозы и задумчиво курит.
— Все, Арма? — Старая Занан отряхнула подол.
— Все, матушка.
— Ниспошли, господь, свою милость... Ну, я пошла к тем ребятам из горного села.
Парни из горного села столпились возле канала, о чем-то совещаются.
— И они работу закончили, матушка, сейчас сами сюда придут.
— А куда же мне идти? — спрашивает Занан.
Арма обернулся к Занан и отвел взгляд, он нутром почувствовал, что Занан в какой-то смутной тревоге... И если уж она весной не выйдет на работу, то она больше никогда не выйдет на работу и понесет Бовтун большую утрату.
— А? Куда же мне идти, Арма?
— Пошли к сторожке, матушка. Там огонь разожгли, — и, не подымая головы, взял Занан под руку и повел.
А на дороге стояла Назик и махала над головой платком...
Занан приостановилась.
— Я лучше пойду к ребятам из горного села... Среди них есть кто-нибудь по имени Манес?
— Нет, матушка.
— А Арнак?.. А Габо?.. Нету? В тот день один из этих парней мне говорит: жена на сносях, ежели сына родит, Манесом назову... Ты иди к сторожке, Арма, а я к ним пойду...
— Идите же!.. — звала и звала Назик.
— Каждый бросает по тридцать лопат земли, — объявил Баграт.
— По сорок, — возразила Назик.
— Каждый по тридцать! — сказал Баграт. — Айда!
— Раз... — лопату, полную черной жижи, опустила на лозу Назик. «Лоза Арма... лоза Арма...» — Так ее похороним, что и бульдозером не отроют!
Много народу столпилось, вокруг лозы все уже было изрыто, и Баграт предложил носить землю с дороги. Впрочем, кому как удобней, лишь бы каждый тридцать лопат земли кинул на лозу. Каждый пусть сам и считает. Только чтоб без обману. А кому работать неохота, пусть идет по своим делам, никто его заставлять не будет.
— Вон у того парня жена на сносях! — потянула Занан Арма за рукав. — Вон у того!
Человек, на которого указывала Занан, косо посмотрел на потрескивавший перед дверьми сторожки костер, на грузовик, дожидающийся их, и нахмурился. Вот уже ровно месяц каждое утро, будь то будни или воскресенье, в любую непогоду трясутся они в открытом кузове грузовика километров двадцать — двадцать пять, добираются до Бовтуна, а вечером назад едут в свое село. И никому в голову не пришло хотя бы брезентом покрыть кузов грузовика.
— Раз! — крикнул он и бросил на лозу первую лопату земли.
— Ему имя Манес по нраву пришлось, — зашептала Занан. — Так и сказал: ежели сын родится, Манесом назову...
Да, нужно чтоб без обману, пусть кто-нибудь встанет в сторонку и считает, кто сколько лопат земли накидал.
— Матушка, возле сторожки костер горит, пойди погрейся, — Арма и в самом деле зазнобило. Ему хотелось к костру, к теплу, но он и сам не заметил, как повернул к Мать-горе.
— Раз! — Каро грубо оттолкнул парня из горного села и сам встал рядом с лозой. — Два!.. — «Кто ж это разбил камни?.. Кто разбил? — вот уже больше месяца спрашивал он себя и не находил ответа. — Кто разбил камни, которые он так старательно обтесывал для колонны?»
Каро с весны по чертежам своим начал обтесывать камни. Его вызвал в контору председатель поселкового Совета и ну давай честить... Но Каро дела своего не бросил, обтесывает себе туф и обтесывает. И, надо сказать, искусно это делает. А в первый, то ли во второй день закопки виноградника председатель поселкового Совета вновь вызвал Каро к себе, и на сей раз требовали от него объяснений какие-то незнакомые люди... А когда вернулся Каро из конторы к своим камням, увидал, что все камни — тесаные и нетесаные — разбиты... Шестьдесят камней разбито!.. Шестьдесят...
— Шесть! — «Шестьдесят камней разбито!.. Шестьдесят...»
— Семь! — Варос стиснул зубы. «Чтоб надгробный камень стоил две тысячи пятьсот рублей?..»
Еще сороковин не отметили после смерти Ерема, а Варос уже поехал в Ереван, разыскал сыновей Мело. Ерем остался должен Мело пуд ячменя? Так Варос приглашает всех сыновей Мело в ресторан и щедро их угостит — пусть покойно будет отцу в родимой земле. Это раз. И еще. Пусть окажут ему сыновья Мело услугу, познакомят с мастером, который сделал надгробный камень для их отца. Варос хочет заказать точь-в-точь такой же. Это не только его желание, покойному отцу Вароса очень нравился надгробный камень Мело... Сколько это будет стоить?.. Что?! Две тысячи пятьсот рублей?.. Новыми деньгами?.. Новыми?! Да чтоб надгробный камень стоил две тысячи пятьсот рублей?.. Да ведь это все, что скопил человек за шестьдесят лет жизни! Трудясь в поте лица!.. Выходит, что Ерем ровно шестьдесят лет трудился, зарабатывая себе на надгробный камень?..