— Сейчас я не могу отвести тебя на прогулку, но если тебе что-то нужно, только скажи, и я принесу, заверил я девушку.
— Цепь сильно натирает мне ногу. Ты не мог бы отстегнуть ее? — взмолилась Клара.
Немного поколебавшись, я решил исполнить просьбу девушки.
Освободившись от цепи, моя девочка осторожно потрогала натертое место.
— Тебе больно? Принести мазь? — спросил я.
— Да, пожалуйста, — попросила моя птичка.
Как только я отвернулся и направился к двери, Клара соскочила с кровати, ударила меня углом книги по голове и бросилась прочь из комнаты. Я пошатнулся, но быстро пришел в себя и ринулся за ней. Нагнав беглянку на лестнице, я схватил ее за талию сзади и потащил вниз. Поскольку моя малышка брыкалась изо всех сил, мне было нелегко справиться с ней. Когда мне наконец удалось бросить Клару на кровать, я навалился на нее всем телом, обхватил ее запястья своими руками и прижал их к матрасу над головой девушки.
— Мне не стоило доверять тебе, — процедил я сквозь зубы. — Теперь ты наказана. Я отберу у тебя все книги и журналы и посажу на хлеб и воду, пока не исправишься.
— Отпусти меня! Ты же обещал, что отпустишь меня, — взмолилась Клара. — Ты ведь написал уже несколько картин.
— После того, что ты устроила сегодня, даже не знаю, стоит ли вообще отпускать тебя, — сказал я.
— Послушай, мне надоело сидеть в подвале. Я так больше не могу, — сказала девушка.
Клара упрашивала меня отпустить ее, но я практически не слушал, потому что все, что интересовало меня сейчас, — это ее упругое тело, умоляющие прекрасные глаза, прерывистое дыхание и манящие губы. Я больше не мог сопротивляться такому искушению и страстно поцеловал ее. Поцелуй был долгим и томным. Я был готов проглотить мою девочку целиком. Я почувствовал, как тело Клары напряглось, но мне было все равно. Когда мои руки начали исследовать изгибы моей красавицы, моя птичка стала брыкаться и бить меня кулаками по спине:
— Проклятый насильник! Отпусти меня! Если не сделаешь этого, отправишься за решетку! Отпусти! Ненавижу тебя!
— Обожаю темпераментных женщин, — прошептал я, целуя ее в шею.
Черт, как же сильно я хотел раздеть ее, ласкать ее тело, любить ее… но я понимал, что еще слишком рано. К сожалению, сейчас моя девочка пока что еще не готова принять меня.
Я немного отстранился, пристегнул цепь к Клариной щиколотке и, отдышавшись, посмотрел на мою птичку.
Моя девочка аж вся раскраснелась от гнева. Ее волосы спутались, а глаза метали молнии.
— Никогда тебе этого не прощу! Никогда! — кричала она.
— Успокойся. Твое наказание продлится неделю. Надеюсь, за это время ты станешь более сговорчивой, — отрезал я и вышел из комнаты.
Подойдя к зеркалу, я обнаружил, что рана на голове кровит, и решил обработать ее антисептиком.
Когда кровь остановилась, я вошел в кухню, отрезал пару кусков хлеба, и положил их на поднос вместе с бутылкой воды, а затем отнес все это в Кларину комнату.
Я не стал задерживаться у нее, поднялся наверх, приготовил пасту с креветками и спокойно поужинал. Затем я решил перечитать мои любимые сказки Андерсена.
Дело в том, что пару лет назад я обращался к психологу в надежде на то, что он поможет мне обрести утраченное вдохновение. Этот бородатый, постоянно курящий трубку господин порекомендовал мне читать как можно больше сказок. Сначала я немного посмеялся над его советом, но потом подумал: «Почему бы и нет?» У меня дома как раз валялась старая потрепанная книжка со сказками Андерсена. Я начал читать и даже втянулся. После того, как книга была прочитана, я стал под настроение иногда перечитывать особо понравившиеся сказки. Сейчас моим вниманием завладела одна из моих любимых сказок Андерсена под названием «Райский сад» о принце, который нарушил запрет и был изгнан из Райского сада.
Когда глаза начали слипаться, я отправился было спать, но тут раздался телефонный звонок.
Сначала я даже не понял, кто звонит, но скоро у меня аж скулы свело, потому что я понял, что разговариваю с собственной матерью, которую не видел уже лет двенадцать.
— Здравствуй сыночек, как поживаешь? — поинтересовалась женщина.
— Как ты узнала мой номер телефона? — спросил я.
— Нашла в справочнике. От тебя уже несколько лет ни слуху ни духу, вот мне и захотелось узнать, как у тебя дела, — ответила она.
— Раз ты позвонила, наверняка знаешь, что у меня все хорошо, — сказал я.
— Ты совсем забыл обо мне! Мог бы позвонить, хотя бы узнать, жива ли мать, — не унималась она.
— Что тебе нужно? — спросил я, прекрасно понимая, что она не стала бы звонить мне просто так.