– Господи, помоги мне, – взмолилась в отчаянии Элизабет, едва ли шепнув это себе под нос.
– Господь тебе не поможет, поверь, – бросил Берт, выплевывая каждое слово, – мне же не помог.
Берт подался вперед, схватил Элизабет за плечо и впечатал в стену коридора. Девушка взвизгнула и попыталась высвободиться, но хватка подростка оказалась поистине мертвой.
– Что... тебе... нужно от меня?
– Возмещение ущерба. Ты виновата, что мы здесь. Это только твоя вина, – голос Эмили медленно переливался в голос Берта.
– Твоя вина.
Только твоя вина.
Твоя.
Ты виновата. Ты.
ТыТыТыТыТыТыТы. Ты.
Лиз кричала. Она помнила этот день и этот голос. Она помнила его слишком хорошо, потому что слишком хорошо знала. Берт. Ее родной брат. Ее родной брат, который покончил с собой, когда она была на другом конце провода.
Голоса витали вокруг Элизабет, обволакивали ее туманом, через уши проникали глубоко в мозг, где были обречены скитаться вечно. Для Лиз не было возможности скрыться от голоса собственной совести, поэтому пробуждался Страх, который и толкал ее к пропасти. К пропасти ее собственного сознания и она летела в нее, проносясь мимо событий своей жизни. И ни одно из них не желало подкинуть спасательный круг.
– Пожалуйста, прекратите это! Прошу... Почему? Почему я виновата?
– Потому что ты говоришь, что это был наш выбор, и мы его сделали. Но не признаешь выбора за собой.
– Так лети же в пропасть вместе с нами, – в руке Берта внезапно оказался нож, и он, придерживая Элизабет другой рукой, вонзил лезвие ей прямиком в живот. По самую рукоятку.
***
– Август? Август, очнись. Пожалуйста, – знакомый ранимый и жалостливый женский голос разорвал пелену забвения, – Август, мне страшно! Возьми меня за руку, не отпускай, пожалуйста, Август.
Осознание накатило на него ядовитой волной. Парень пробежал пальцами по земле, но она была совершенно гладкой, словно... пол. Да, покрытый обыкновенным линолеумом пол. Но как?
Август в ужасе распахнул веки и почувствовал, как на спине и на лбу проступили капельки пота. Мышцы не желали сокращаться так, как надо, поэтому тело парня лишь дернулось, но не сдвинулось с места.
Тонкое покрывало какого-то белого газа заполонило комнату вдоль пола. Так, что Август даже не видел собственных рук, на которые опирался. Но сейчас ему было немного не до этого. Парень в ужасе и, не смея оторвать взгляда, смотрел на фигуру впереди, на девушку с умоляющим лицом, но с огоньком ухмылки в мертвых глазах.
– Помоги мне, Август...
– Фре... Фредерика? – заикаясь выдавил парень.
– Возьми меня за руку и не отпускай, пожалуйста, – призрак протянул вперед мертвенно белую руку, изъеденную каким-то грибком, с просвечивающейся сквозь тонкую разлагающуюся кожу костью. К тому же с запястья у нее капала кровь. И вряд ли, ее собственная.
Август дернулся и вжался в стену. Тварь сделала несколько шагов в его сторону.
– Ты не поможешь мне?! – Блондинка разъяренно, но обидчиво, будто маленький ребенок, топнула ногой и злобно посмотрела на парня глазами, полными фальшивых слез. – Это все из-за тебя. Это ты виноват! Ты меня отпустил!
– Нет...
– Да. Да! – призрак завопил во все горло, Август не мог это выносить.
– Нет! Нет-нет-нет-нет-нет.
Август закрыл лицо руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, даже не делая попыток подняться на ноги. Тварь умолкла. Она больше не кричала.
«Исчезла ли? Или просто выжидает?» – подумал Август, но все же преодолел себя и снова открыл глаза. И вернулся в новый шок.
– Все же ты виноват, Август, – на сей раз призраком оказалась миниатюрная Мишель, из-за которой, по сути, Август и попал в Кокон, – ты не должен был возлагать на себя ответственность за чужие жизни, если не был уверен в своей способности их удержать.
Лицо девушки начало расходиться трещинами и отвалилось, будто маска. За ней ожидал своей очереди новый призрак.
– Эрик? – воскликнул Август.