Глава 1.
Игнат лежал в гробу, одетый в черный официальный костюм, который бы он ни за что на свете не одел, будучи живым. Это его мама постаралась - консервативный костюм, традиционные похороны, щедрые поминки. Бабушка-плакальщика у самого гроба. Навязчивый запах ладана в лучших православных традициях. Сам Игнат хотел, чтобы его кремировали - чтобы после смерти он исчез, испарился, и остался только в воспоминаниях, и то лишь на короткое время.
- Если бы я мог, я бы даже сжег все свои фотографии, - говорил он.
- Неужели ты не хочешь оставить ничего после себя? Совсем ничего? - спрашивала я.
- Нет, - отвечал Игнат, - а зачем? Ничто в этом мире не вечно, а то, что существует, очень скоро исчезнет. Люди, дома, могилы, города - все растворится в вечности и никогда не вернется. Так какой смысл гнаться за тем, что ты не в состоянии удержать?
Я лишь качала головой, не соглашаясь с ним (я часто была не согласна с тем, что он говорил, считая, что он пытается казаться себе более умным, даже заумным, чем был на самом деле), но сейчас я была с ним согласна - лучше бы он сгорел. Сидеть тут и видеть его бледное, восковое мертвое лицо, неественно спокойную и торжественную позу было тяжелее, чем я думала. Не намного легче, чем находится рядом с его матерью и не пытаться прятать от нее глаза слишком часто.
Я не могла сказать ей то, что она хотела услышать - что ее сын был хорошим человеком, просто замечательным, что я любила его, что он был моим лучшим другом и что я всю жизнь буду по нему скучать. Мне бы очень хотелось ее утешить, сказать что-то хорошее этой бедной женщине, которая во многом мне помогла и сейчас умирает от горя по своему погибшему чаду, как-то уменьшить ее боль, но не могла себя пересилить и соврать. Все мои силы уходили на то, чтобы не закричать и не выбежать из квартиры, дома, города и убежать так далеко, как только смогу с моей несильной спортивной подготовкой.
- Я знаю, Машенька, - сказала мама Игната, Арина Анатольевна, когда я помогла убираться на кухне, - что ты его любила. И что он любил тебя. Когда вы были маленькими, мы с вашей мамой думали, что вырастите и полюбите друг друга, станете парой. Но получилось еще лучше - вы стали как брат и сестра. Как хорошо, что у него в жизни была такая сестра...
После этого она наклонила голову и уткнулась в мое плечо, заплакала. Я приобняла ее за плечи и сказала что-то утешительное, подходящее для случая. Это была правдой. Мы с Игнатом были друзьями с 6 до 22 лет - целых 16 лет, то есть большую часть моей 23-летней жизни. Это очень большой срок, огромный и основополагающий, как айсберг. И как и любой айсберг, он, как оказалось, таил в своих глубинах много того, что не было заметно снаружи.
Банально и предсказуемо, но наше знакомство началось с песочницы. Мы с мамой тогда переехали в новую квартиру, из которой ей было быстрее всего добираться до работы. Это произошло сразу после развода родителей - на 6 году моей жизни мои любящие родители вдруг перестали быть любящими и возненавидели друг друга. Хотя, позже я узнала, что никогда ничего не случается вдруг, просто я много чего не замечала: отец изменял маме почти с самого моего рождения, и только спустя несколько лет чаша ее терпения перевернулась и вылилась в развод. У меня есть весомое оправдание для своей слепоты - я была ребенком, не подозревающем о существовании семейных трудностей, супрежеских измен и разводов.
Как только они решили, что не могут и не будут больше жить вместе, то ссоры и конфликты между ними очень быстро прекратились. Они спокойно разменяли нашу “трешку” на “однушку” для папы и на “двушку” для нас с мамой, и с глазами, полными надежд, вступили в свою новую жизнь. Однако, 6-летняя я не была так воодушевлена, как родители - по большей части я не понимала, что происходит, а если что и понимала, то это заставляло меня плакать и грустить. Из-за развода или из-за природной меланхолии я мало разговаривала, была угрюмой и какой-то заторможенной - когда ко мне обращались, я впадала в ступор и не могла решить, как поступить: молчать или ответить. Нетрудно догадаться, что друзей у меня не было. И так как братьев и сестер я была лишена, а из всех знакомых в новом доме у меня была только мама, мне было довольно одиноко. До знакомства с Игнатом.
Мои первые воспоминания о нем отредактированы последующими неоднократными рассказами о нашем знакомстве, которые мы пересказывали родителям, новым друзьям и даже друг другу, поэтому я не могу точно сказать, где правда, а где наша общая фантазия. Но та версия, которая сформировалась в моей памяти гласит: однажды днем мы с мамой вышли на прогулку во двор, и я бездумно ковырялась в песочнице, надеясь слепить какие-то фигурки, но не особо прикладывая к этому усилия, как в треугольник песочницы, который, как мне думалось, я занимала по праву, с криком ворвался мальчишка. Точнее, он хотел ворваться, но споткнулся и упал, пропахав носом пару десятков сантиметров, и остановившись рядом с моей ногой. Это меня очень насмешило, и я захохотала в голос. Мама, сидевшая на скамейке с книгой в руках, встрепенулась на звук и даже хотела подойти, но заметив, что все в порядке, вернулась на скамейку и принялась за нами наблюдать. Позже она рассказывала, что удивилась, даже испугалась - я впервые за долгое время смеялась. Это было так непривычно, что мама подумала - а не случилось ли чего?