Итак, я очень устал от тяжёлой и напряжённой работы в Новой Англии, а потому направился в Калифорнию. И я решил, что для моего собственного психологического и духовного роста, а также для чувственной разгрузки, мне не помешала бы гидромассажная ванна. Потому я поехал в Марин. Мало того, что это было просто хорошее место, там я мог найти горячую ванну. Мне нужно было побыть обнажённым, раскрепощённым, с такими же расслабленным людьми вокруг. Мне нужно было реализовать чувственность, поиграть с удовольствиями хоть какое-то время. Однако и здесь я собирался читать лекции – о бездомности в Нью-Йорке.
Горячая ванна должна была мне обойтись в $ 3000. Пришлось обсуждать с архитектором план переустройства дома, который я снимал – с учётом создания особенной ванной. А после этих переговоров я стал собираться на лекцию о бездомности. И в моей голове возник вопрос: надо ли сообщать этим людям о моей вожделенной ванне. Вы понимаете, в чём проблема? В какой степени мне следовало быть отделённым от слушателей? Дело было в том, что мне предстояло выступать не перед отвлечённой группой, классом, в количестве около 200 человек – это были люди, которые работали в приютах для бездомных или занимались политической деятельностью в этой сфере. И бездомные там тоже были. Но, в конце концов, я всё же сказал всем, что собираюсь оборудовать гидромассажную ванну. И я почувствовал, я мог чувствовать, что разбудил праведное осуждение. Вроде бы люди уже полюбили меня, но не могли справиться со своими чувствами – так бывает. «Почему он так поступает?». Они спроецировали на меня своё представление о «хорошем человеке». К примеру: он никогда не ходит в туалет. И я начал понимать, что, если вы сами не достаточно свободны, вы укрепляете психологический захват себя другими. Мне было трудно объяснить, что моя горячая ванна была частью моего служения бездомным. И я знал, что рационализирую ситуацию, в то же время понимая, что, по существу, прав и согласен жить с этой истиной.
И, скажу я вам, горячая ванна оказалась прекрасной. Она была сделана, в соответствии с моими фантазиями, восьмигранной – «восьмеричной», если вы знакомы с буддизмом. А на каждой стороне ванны я прикрепил стикеры: усилие, внимательность, понимание... Это была «восьмеричная ванна Срединного пути».
О СМЕРТИ, УМИРАНИИ, БОЛЕЗНИ И СКОРБИ
19 сентября 2010
Вопрос: У меня было много потерь в жизни. А теперь и мой муж заболел раком легких – я нахожусь в преддверии ещё одной огромной потери. И я хотела бы знать, как мне преодолеть своё горе с тем, чтобы прийти к глубинам истины.
Рам Дасc: Я знаю из наших разговоров, что вы действительно переживали потерю за потерей. А теперь ещё болезнь вашего второго мужа... Да, вас постоянно одолевали шквалы страданий. Но вы ведь понимаете, что каждый раз, когда мы формируем привязанность к другому человеку, потери неизбежны – рано или поздно один из пары умрёт. Так что, в привязанности к человеку природой сразу заложена потеря. И это часть того, что делает привязанность и ценной, и страшной одновременно, что лишь усиливает её. Привязанность, на некотором уровне, выявляет изменчивую природу явлений – меняется всё и всё время. И это создаёт некоторую неопределённость.
Это чувствуют многие, боясь очень сильной любви, боясь своего страха и боли в любви, когда вы предвидите потерю. А когда есть потеря, есть, конечно, и глубокая скорбь. И от того, как мы встречаем горе, зависит следующее: горе может исцелять и укреплять нас, а может заканчиваться лишением и истощением. За годы мы узнали многое о горе. Мы поняли, что ответ на горе, когда человек «силён и стойко его переносит», когда он держится «молодцом», включает в себя его отрицание; и по большому счёту не является оптимальной стратегией для борьбы с состоянием траура. Моя собственная реакция на положение людей, которые скорбят – оказывать им необходимую поддержку в скорби, давая процессу исчерпать себя. Ведь это означает не просто горе утраты близкого человека, но горе утраты любой мечты в жизни. Вы многое вложили, а она где-то теряется. Существует непременная реакция на потерю, которая выливается в процесс огорчения. И правильно принять человека в его горе, позволить ему скорбеть. Если вы искренни, вы не можете не горевать при потере близкого так же, как не можете горевать, если несчастья не случилось. И вы не можете требовать, чтобы чувства приводились в соответствие с графиком. Вы должны понимать, насколько искренен человек в своём сердце. Сказать кому-то: «Не печалься, достаточно», потому что говорящий сам уже не чувствует печали, неверно – вовсе не обязательно приводить свои чувства в соответствие с настроением других. Но когда человек не скорбит, пребывая в гармонии со своей глубокой истиной, он, в конечном счёте, покрывает панцирем своё сердце, растёт его цинизм, а параллельно с ним – и страх. Страх будущего, страх какого-либо риска.