Идея в том, что вы находите место внутри себя, где пламя не мерцает, и укореняетесь там. Место свечи внутри вас, где её пламя не мерцает, и вы пребываете в том месте абсолютного спокойствия, удовлетворения и центрирования, где мелодрамы уже нет, она проходит мимо. Где есть мысли, там есть и страх. Личность становится словно бы одеждой, тело становится словно бы одеждой. А за всем этим здесь Я. И я могу утверждать, что если вы сосредоточены в этом месте внутри себя, а я – внутри себя, то мы представляем собой Одно, потому что есть лишь единственное внутреннее место. Случается, сначала в комнате можно ощутить психологическое пространство, где мы представляем собой раздельные независимые мелодрамы, которые разыгрываем, разговаривая. Затем я могу посмотреть в чьи-то глаза и продолжать разговаривать, глядя ему в глаза. А где-то на другом уровне я, по сути, говорю: «Мы здесь, у нас есть контакт, и при этом контакте один говорит, другой слушает, и мы оба наблюдаем происходящее».
Это словно игра в теннис у англичан на стадии сет-роинта (кто выиграет сейчас очко, тот выиграет весь сет). Это критический момент в жёстком матче и как раз тот случай, когда, посмотрев в глаза друг другу, игроки настолько осознают важность момента, что говорят: «О, ну разве не здорово!?».
И вот мы, яростно сражаясь под ярким солнцем, играем в эту изысканную игру. Другими словами, теннисисты одновременно живут на двух уровнях, включая уровень, который является общей точкой обеих ролей в игре, в которую они вовлечены. Ну, наконец-то вы живете в месте, которое становится общим для всех ролей, играемых вами в жизни. Вы живёте в точке, являющейся общей для вашего тела, для ваших желаний, для ваших чувства, и вы начинаете центрироваться в этом месте. И как только вы укореняетесь там, ваши привязки всё больше и больше отпадают. Это не значит, что действия отпадают, но привязки к действиям отпадают.
Для меня было совсем непросто отважиться поделиться своим опытом. В Индии мне было велено вернуться домой, поскольку я до сих пор привязан к Западу. Я должен был вернуться, чтобы изживать свою карму, пока не стану готовым снова приехать в Индию. Когда я спросил, чем я должен заниматься в Америке, мне сказали: «Делать свою духовную работу». И я спросил: «А в чём она заключается?». Мне ответили: «Во всём, что делаешь». Мне сказали, что я просто должен «делать», а всё сущее позаботится о себе. Поэтому, когда меня спрашивают, я отвечаю, если в этот момент не веду машину. Когда люди приходят, я учу. И, что является удивительным для меня – когда я прохожу по всей стране, сотни тысяч людей готовы услышать именно те вещи, которые глубоко занимают меня. Не потому, что это я, но потому что происходят одновременные раскрытия в тысячах людей в Ванкувере, Сан-Франциско, Чикаго, Нью-Мексико, Нью-Йорке. И ещё одна чудесная вещь происходит: все мои категории – кто «мы» и кто «они» – ломаются. Пропасти в мили между поколениями, между хорошими и плохими парнями – все это оказывается полнейшей чепухой, потому что за всем этим здесь стоит «мы».
Карл Юнг сказал в своем панегирике Рихарду Вильгельму, который перевел «И-цзин», что «эта книга предназначена для того, кто готов отказаться от предвзятого западного восприятия и выйти за его рамки в достаточной степени, чтобы познакомиться с другой ориентацией во вселенной, чтобы иметь возможность познать то, что должно быть познанным за пределами своей собственной системы». Сначала следует отказаться от стереотипов. Я чувствовал необходимость отказаться от моей западной модели представлений – «кто я есть» и «как это работает». И на данный момент я не имею желания вернуться в науку, где люди уверены в своих знаниях. Я – студент, я начинающий студент во всём этом процессе. И, как я наконец осознаю, человек учится посредством самого своего бытия – это не то, что вы говорите или понимаете, это состояние вашего собственного существования и того, что вы коммуникативно передаёте другому существу. Другими словами, это не то, что вы говорите, но то, что вы есть.