Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия н невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук» [96].
Мирный ход безоружных людей с портретами царя, с иконами и хоругвями, поющий «Спаси Господи люди твоя» был встречен пулями. Войска стреляли в упор, не жалея патронов, стреляли в спину уже бежавшим людям… Довершила подлое, кровавое побоище конница.
Мужчины, женщины, старики, дети…
По официальным данным, в день 9-го января было убито 130 человек, ранено 299 человек, «…газеты определяли число убитых в 976 человек, а организационный комитет Технологического института в 1 216 человек» [97].
Из «Дневника императора Николая II»: «9-го января. Воскресенье. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего Дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гуляли с Мишей. Мама осталась у нас на ночь» [98].
Завтракали, гуляли?!.. И это в то самое время, когда умирали его подданные, страдали от ран не убитые, скорбели и плакали потерявшие своих родных и близких…
А ведь еще утром пожилой рабочий, выступая перед собравшимися, вполне убедительно рассуждал: «Товарищи! Так идем же все к царю! Я первый пойду, в первых рядах, и когда мы пойдем, вторые ряды за нами. Но не может быть, чтобы он велел в нас стрелять» [99].
Не может быть, но вот – опять, как было уже на Руси и многажды раз: случилось то, чего с точки зрения народа просто не может быть…
Большие почитатели царя, и, прежде всего, нынешние норовят представить царя человеком, под чьим началом паслось несть числа тех, кто к самовольству был склонен, к бесшабашности и бессердечию, а потому, дескать, венценосный и знать не знал, что грядущее готовит. Увы, но ведь совсем иное выходит по фактам, по утверждениям современников тех событий. Да, когда солдаты расстреливали мирное шествие – 9 января, и когда людей отлавливали и добивали – 10 и 11 января, царя не было ни во дворце, ни в городе, но… так ли уж он был не осведомлён?
Вот свидетельство В.А. Дедюлина, занявшего 17 января 1905 года должность Санкт-Петербургского градоначальника: «7-го января утром явившимся к Градоначальнику Начальником Штаба войск гвардии и Петербургского Военного Округа Генерал-Лейтенантом Мешетичем было заявлено, что по Высочайшему повелению Петербург объявляется на военном положении и высшая власть переходит к кн. Васильчикову» [100].
Уже 7-го января Николай II знал, но, дабы отдать происходящее на волю военным – карателям, объявил Петербург на военном положении!
Документы тех лет говорят о том, что о планах рабочих прекрасно знало и правительство – знало из докладов охранки, из письма священника Г.А. Гапона, из сообщений председателя Комитета министров С.Ю. Витте, сделанных после того, как накануне его посетила депутация, в состав которой входил М. Горький, Н.Ф. Анненский, И.В. Гессен, К.К. Арсеньев и др. с просьбой предотвратить столкновение рабочих с правительственными войсками…
Прекрасно был осведомлен о предстоящем и министр юстиции Н.В. Муравьёв, что следует из «Записки прокурора Петербургской судебной палаты на имя министра юстиции от 8 января 1905 г.: «Сейчас получены сведения, что по инициативе свящ. Гапона предполагается сборище рабочих завтра, 9 января, в 2 часа дня на Площади перед Зимним дворцом для подачи петиции государю императору. <…> …в случае столкновения толпы с полицией или войсками произойдет кровопролитие, которое будет сигналом к беспорядкам, в которых примет участие вероятно около 100 000 рабочих, при поддержке революционеров» [101].
Почему же все знали, кому знать было положено, но так и не предотвратили кровопролитие? Более того, как оказалось заранее был выработан план расправы с посмевшими выйти на площадь. Именно об этом свидетельствует корреспондент английской газеты «Daily Telegraph» д-р Диллон: «Я спросил одного придворного, почему сегодня без соблюдения формальностей убивают безоружных рабочих и студентов? Он отвечал: “Потому, что гражданские законы отменены и действуют законы военные. Вас удивляет, что этого никто не знает, и удивление ваше естественно, по в России мы не можем смотреть па вещи, как смотрите на них вы в Англии. Прошлой ночью его величество решил отстранить гражданскую власть и вручить заботу о поддержании общественного порядка великому, князю Владимиру, который очень начитан в истории Французской революции и не допустит никаких безумных послаблений. Он не впадет в те ошибки, в которых были повинны многие приближенные Людовика XVI; он не обнаружит слабости. Он считает, что верным средством для излечения народа от конституционных затей является повешение сотни недовольных в присутствии их товарищей; но до сих пор его не слушали. Сегодня его высочество обладает высшей властью и может испробовать свой способ in corpore vili, сколько душе угодно… Великому князю Владимиру предоставляется необыкновенный случай обнаружить свои способности государственного человека и наполеоновские качества, и он ничуть не опасается за результат. Что бы ни случилось, он будет укрощать мятежный дух толпы, даже если бы ему пришлось для этого послать против населения все войска, которыми он располагает”» [102].