— Экселенц! — Серпина прогнулся в глубоком поклоне, метя перьями шляпы каменные плиты перед квадратным носом своего сапога.
— Рад вас видеть, Серпина! — Пожилой, почти что хрупкого сложения мужчина поднялся навстречу из массивного, с высокой резной спинкой кресла. Черный кардинал был верен себе: выбранное им раз и навсегда человеческое обличье не менялось, если не считать соответствующие эпохам костюмы и прически. В Париже начала века Нергаль предпочитал удлиненный пиджак, гладкую, волосок к волоску, стрижку и канотье, теперь же его тщедушное тело обтягивал черный бархатный камзол с белым кружевным воротничком и черные панталоны, на ногах красовались мягкие, по моде времени, полусапожки. В свете воткнутых в стены факелов и горевшего за его спиной камина длинные, ниспадающие на плечи волосы Черного кардинала отливали чистым серебром. Гордо посаженная голова и нос с горбинкой делали его похожим на какую-то хищную птицу.
После леденящей сырости подземных галерей и пронизывающего ветра высокогорья в зале было тепло и, несмотря на его значительные размеры, уютно. Красноватый отсвет лежал на дубовых досках длинного, предназначенного для пиршеств стола, играл на полированной броне развешанных по стенам рыцарских доспехов. Запах горевших березовых дров разливался в воздухе, неся с собой предательское ощущение покоя и безопасности. Но Серпина был слишком опытен, чтобы расслабиться и принять все за чистую монету. Чиркнув еще пару раз краем шляпы об пол, он выпрямился, замер в ожидании, не спуская преданных глаз с начальника Службы тайных операций. Серпина прекрасно знал: стоит ослабить контроль над ситуацией — и ошибка неизбежна. Даже образ стареющего, немощного человека был выбран Нергалем намеренно — притупляя у собеседника обостренное чувство опасности, он тем самым провоцировал его если не на откровенность, то на свойственную недалеким натурам беспечность. И конечно же, образ этот контрастировал с той колоссальной мощью, которой обладал ближайший соратник и приближенный Князя тьмы.
Пользуясь милостиво предоставленной ему паузой, Серпина снял плащ, достал из-за обшлага камзола надушенный кружевной платочек, утер им влажное от снега лицо. Нергаль тем временем не спеша вернулся к камину, принялся в задумчивости помешивать вспыхивавшие голубым пламенем угли.