Самолет Кортини отбыл точно по расписанию час назад.
Шеридан много слышал о ней, видел несколько фотографий, но никогда не встречал во плоти. Он потягивал кофе, игнорируя обжигающий и горький вкус.
Когда Кортини вошла в офис Ратгерс, ростом пять футов семь дюймов, стройная, с уверенным шагом, все внимание Шеридана было приковано к ее изящным движениям. Текучим и сбалансированным. Как у гимнастки или мастера боевых искусств. Он был готов держать пари, что ее рефлексы быстры и отточены, что она может мгновенно перейти от рукопожатия к удушению.
Она была одета в строгий черный костюм и белую блузку, а на запястьях и в ушах мелькало серебро. Темные, цвета кофе, волосы касались плеч и обрамляли привлекательное лицо. Ей было тридцать четыре, но она выглядела моложе. Неожиданно озорная улыбка изогнула ее блестящие, едва розовые губы и осветила карие глаза.
Эта женщина легко могла застать врасплох, такого эксперта по убийствам было легко недооценить с ее озорной улыбкой. И смертельно опасно.
Самолет, за которым он наблюдал, вознесся в небо, как движущееся созвездие мерцающих бортовых огней. Шеридан смотрел, пока тот не скрылся из вида. В конце концов он с отвращением оставил кофе и заказал Foster’s. Нет вреда в одном бокале пива, пока ждешь бессонного полета в Сиэтл. Ночь должна была быть длинной.
Ратгерс дала ему очень специфические инструкции, пока они выходили вместе из здания и отходили подальше от лишних ушей, человеческих или нет.
— Если мне придется потерять такого хорошего агента, как Уоллес, и такой ценный ресурс, как Уэллс, то я потеряю и Данте Прейжона, — резко сказала Ратгерс, склонив голову. — Я отказываюсь дать ему уйти после того, что он натворил. Он умирает. ТО может засунуть свои решения себе в задницу. — Она взглянула вверх, и ее глаза затуманились, а голос стал горьким и холодным. — Адаптироваться к темноте не трудно в нашей профессии. Обязательно напомни Кортини об этом, когда будешь ее убивать.
Глава 14
Еще глубже
Сиэтл, Вашингтон
22 марта
Данте уставился на бумагу, его сердце бешено колотилось. Фотография расплывалась, а боль пронзала виски при каждой попытке сфокусироваться.
Отомсти за свою мать и за себя.
Но если то, что сказала Хэзер, правда — а у него не было причин сомневаться — тогда он проиграл. Убийца Женевьевы Батист все еще дышал, и ел, и спал. Наслаждался жизнью.
Но ненадолго.
— Назови мне имя еще раз, — сказал Данте, грудь сдавило, мышцы скрутило. — Я не могу его прочитать. Назови еще раз. Медленно.
Хэзер нахмурилась от беспокойства.
— Ты неважно выглядишь, — сказала она.
— Имя.
— Роберт Уэллс.
— Роберт… — повторил Данте и открыл было рот, чтобы произнести фамилию, но она ускользнула, утекла из хватки, смазалась болью. Глубоко внутри жужжали осы. Боль колола в висках. — Черт, — пробормотал он. — Повтори.
— Роберт Уэллс. Данте, я не думаю…
Образ вспыхнул в разуме Данте: мужчина с блондинистыми с проседью волосами и с дружелюбной улыбкой склоняется над ним. Разбрызганная кровь украшает его белый лабораторный халат. Рука поглаживает волосы Данте, когда он вставляет иглу в его шею.
— Мой красивый мальчик. Ты выживешь после всего того, что я могу с тобой сделать, не так ли?
И нажимает на поршень.
Образ развалился на части. Исчез. Боль пробралась в осознание Данте, в глазах мерцал белый свет.
— Повтори, — прошептал он, стуча кулаками по вискам. — Еще раз.
Пальцы схватили его подбородок, заставили повернуться. Их взгляды встретились: в синих глазах Хэзер отражалось беспокойство. Ее губы шевелились, но все, что он мог слышать, — голоса, нарастающие внутри как ураган.
— Нам нужна смирительная рубашка. И цепи. Поспешите!
— Маленький чертов психопат.
— Скажи это снова, и я отдам тебя этому маленькому чертову психопату.
— Беги, Данте-ангел, беги!
— Данте, вернись, — голос Хэзер прорезался сквозь голоса, и он сконцентрировался на ее лице.
Она смотрела прямо в душу. Глубже, чем, по его мнению, было безопасно. Но для него? Или для нее? Он не был уверен, казалось, что это опасно для них обоих. То, что шевелилось в темноте души. Беспокойное. Голодное.
Мышцы Данте напряглись. Глубоко вдохнув, он сфокусировался на мрачном взгляде Хэзер. Ощутил ее аромат сирени-и-шалфея-во-время-дождя. Потом ее руки обвились вокруг него, и голоса исчезли. Жужжание прекратилось.