Внезапно кто-то схватил его за бицепс, развернул и крепко сжал. Исходящий от Вона запах мороза, кожи и ружейного масла окутал его. Данте услышал стойкое биение сердца бродяги и посмотрел в его глаза. Свет мерцал в них, сверкал на краях татуировки в виде полумесяца.
— Ты и правда не знаешь, так ведь? — спросил Вон.
— Не знаю чего?
Улыбка подняла уголок рта Вона, но она не выражала ни удивление, ни смех, скорее грусть, которая ошеломила Данте. Какого черта? Он напрягся в руках бродяги.
— Ну, давай.
— Ты влюблен, братишка.
Данте уставился на него.
— Да? Я знаю, что такое любовь, но это, это, мужик… изводит меня. Крадет дыхание. Связывает меня. Сжигает.
Вон покачал головой:
— Нет, так ощущается отрицание любви, чувак. Почему ты отказываешь сердцу?
Данте освободился из крепкого захвата бродяги и отошел. Образы мелькали в его глазах, как фотографии, засвеченные горяще-белым светом.
Вспышка: заплаканное лицо Джины повернуто к двери, ее глаза пусты.
Вспышка: Джей в смирительной рубашке. Кровь льется из его глотки и собирается вокруг, окрашивая светлые волосы в красный.
Вспышка: Хэзер падает, кровь мокрым кругом расползается по ее свитеру, взгляд сумеречно-синих глаз остановился на его лице.
Вспышка: Детская рука, пальчики свернулись в кулачок.
— Данте-Ангел?
— Я здесь, принцесса.
Хлоя.
Боль пронзила голову Данте. Он попытался зафиксировать изображения, которые только что промелькнули в разуме, но не смог удержаться на последнем, не смог даже вспомнить имя, которое вспыхнуло, как свечка, и так же быстро погасло.
Кровь текла из носа, и он вытер ее тыльной стороной руки. Боль ударила, словно ледокол, пронзила левый висок.
— Искупление, — прошептал он.
— Черт. Сядь и запрокинь голову, — сказал Вон. — У тебя кровь.
Данте покачал головой.
— Tracassé toi pas. Со мной все хорошо. — Когда он подошел к столу, то увидел Илая, Энтони и Джека, стоявших группой около занавеса с серьезным видом. Сильвер стоял сразу за ними, его руки были скрещены на груди, а фиолетовые, уложенные в форме шипов волосы блестели под светом, он выглядел обеспокоенным. Данте помолчал, снова вытер нос.
— Со мной все хорошо, — повторил он. Выражения их лиц не изменились.
— Черта с два хорошо, — пробормотал Вон, схватив его за руку, потащил по полу и практически бросил в кресло.
— Запрокинь голову, упрямый сукин сын.
— Ничего страшного, — запротестовал Данте, но запрокинул голову. Боль вонзилась шипами в виски и глаза. Он потрогал нос. — Черт, переносица сломана.
— Сестра Хэзер?
— Да. Она ударила меня головой.
Вон фыркнул:
— Звучит так, как будто ей следует научить Хэзер паре приемчиков.
Данте представил это и улыбнулся.
— Иди нафиг.
Вон усмехнулся:
— Спасибо. Моя работа здесь окончена.
Вонзившаяся в затылок Данте боль раскалилась добела. Белые вспышки света затуманили зрение. Пот стекал по вискам. Внезапный ветерок, принесший запах корицы и геля для волос, сдул несколько прядей на лицо. Сильвер. Вон пробормотал благодарность.
— Вот, — сказал Вон и положил пальцы Данте на холодный компресс.
— Мы тебе нужны? — спросил Сильвер. — Или мы можем вернуться к тому, что делали?
— Да, шоу окончено, — ответил Данте, держа компресс. — Но, спасибо.
— Он сел и внезапно подумал о Люсьене, о том, как он мог охладить бушующее пламя в его голове одним прикосновением.
— Слышно что-нибудь от Люсьена? — спросил Данте.
Вон покачал головой.
— Ни звука. — Он долго смотрел на Данте, затем тихо спросил: — Ты когда-нибудь простишь его?
— Честно, я не знаю.
— Он сильно облажался, но он заботится о тебе. Черт, он же твой отец.
— Да, это проблема, не правда ли?
— Тебе надо обговорить это с ним, братишка.
— Брось.
— Я брошу, чтобы ты поднял, — протянул Вон. — Думаю, я пойду поищу в публике парней в плащах и очках. Просто на всякий случай.
Данте опустил компресс. Кровь окрасила голубую ткань. Он смотрел, как бродяга прошел по комнате, скрипя кожей и звеня цепями, а затем проскользнул за кулисы.
Встав, Данте вернулся к столу и открыл полупустую бутылку абсента, взял ее и поднес к губам. Ликер пах анисом, иссопом, полынью, и обещал дать ответы на все вопросы. Но пока он только сотряс потери нескольких проблесков памяти, которые быстро ускользнули. Чертово naturellement. Так же, как и у Хэзер дома.
Он принял тебя и приказал убить твою мать.
Данте хотел вспомнить имя и лицо этого урода. Хотел выгравировать их в своем мозгу. Он сделал большой обжигающий глоток абсента со вкусом черной солодки, сладкий, сильный и с горечью. Он разжег разум. Снял напряжение с мышц.