Хэзер втянула воздух.
— С чего бы тебе это делать?
— Ты мне нравишься, и я возненавидел мысль о том, что может с тобой случиться, если они достигнут цели. — Он посмотрел в сторону пустого коридора. — И потому что у тебя есть сестра, которая нуждается в тебе так же, как моя нуждается во мне.
— Что еще ты обо мне знаешь?
— Все.
— Только то, что в протоколе, — сказала Хэзер, затем встала и вышла, снова засунув 38-й за пояс джинсов.
Правда, но у Алекса было ощущение, что этого более, чем достаточно.
Глава 32
Откровения
Сиэтл, Вашингтон
24 марта
Хэзер упаковывала коробку на обеденном столе, когда ее внимание отвлек низкий глубокий вдох. Вон откинул плед и, зевая, потянулся. Она с удивлением заметила, что даже раздевшись перед Сном — оставшись в черных джинсах, носках и белой майке, — он все еще носил двойную наплечную кобуру. Она бы все поставила на то, что смертным он был разведчиком, проверяющим впереди дорогу для своего клана в поисках радушного приема или опасности.
Вон принюхался и вскочил, оказавшись около дивана еще до того, как Хэзер поняла, что он встал с кресла. Обратив внимание на дремлющего Лайонса, Вон спросил:
— Кто эта Спящая Красавица?
— РСА Алекс Лайонс, — ответила она. — Я поймала его, когда он шпионил за домом.
— И снова паранойя оправдана. Так каков план?
— Хороший вопрос, — сказала Хэзер, закрывая коробку. — Он знает о Плохом Семени и о том, кто за ними стоит. Я не уверена, что в курсе, на кого он работает. Он клянется, что никто его не посылал, но это не обнадеживает, понимаешь?
— Понимаю, куколка. — Вон помолчал, а затем добавил: — Плохое Семя, да?
Тихая угроза в его голосе заставила Хэзер поднять голову. Бродяга наклонился над Лайонсом, его руки сжались в кулаки, челюсть напряглась.
— Он один из тех ублюдков, которые экспериментировали с Данте?
— Не думаю, — ответила Хэзер. Вытерев потные ладони о джинсы, она обошла стол и вошла в гостиную. Затем остановилась рядом с Воном. — Но у него есть информация.
Взгляд бродяги сфокусировался на глотке Лайонса.
— Инфа, да? То, что нам нужно, без сомнения, черт возьми.
— Вне всяких сомнений, — согласилась Хэзер. — Он сказал, что ему нужно поговорить с Данте наедине.
Вон фыркнул:
— Этого не случится, — и выпрямился, расправив плечи. Выдохнул. Его руки расслабились.
— Шпион также сказал, что какая-то команда идет за Хэзер, — Джек вклинился в разговор. — Но он сказал, что перехватил их и убил.
Хэзер глянула через плечо. Барабанщик вышел из кухни, вытаскивая браунинг из заднего кармана джинсов, и отдал оружие Вону. Бродяга вложил браунинг в кобуру и посмотрел на Хэзер, приподняв бровь.
— Уже второй раз, дорогая. И я не потерплю третьего.
Невинно насвистывая, Джек развернулся и пошел на кухню, где Илай и Энтони делали сэндвичи за стойкой к вечернему полету домой.
— Второй раз что? — спросила Хэзер.
— Второй раз, когда ты забыла упомянуть, что у тебя тоже проблемы.
Хэзер уставилась на него. Вся игривость исчезла из зеленых глаз Вона.
— Я… это было не преднамеренно… я беспокоилась о Данте, и я… — ее слова стихли.
Ей никогда не приходило в голову рассказать Вону о проблеме, с которой она столкнулась. Никогда не приходило в голову, что у них больше общего, чем один Данте. Но, судя по не-терплю-чуши выражению лица бродяги, у них было много общего. Она почувствовала, как улыбка подняла уголки ее губ.
— Мне очень жаль, — сказала она с чувством. — Больше этого не повторится.
Вон кивнул, а затем перевел взгляд обратно к мужчине на диване.
— Так он утверждает, что устроил разгром плохим парням? Что думаешь, куколка? Говорит правду?
— Да. — Хэзер вспомнила прямой взгляд Лайонса. — Этому я верю.
Вон оглядел комнату.
— Выглядит, как будто ты собираешь вещи.
— Да. Но только незаменимое. Все остальное: мебель, посуду, телевизор, — я оставлю. — История Лайонса, правдивая или нет, убедила ее в том, что кипело в мыслях с тех пор, как она встретила Родригеза, Ратгерс и отца.
Время убегало. Исчезало.
И благодаря отцу песочные часы только что опустели.
Образ Джеймса Уильяма Уоллеса, стоящего под жужжащими флуоресцентными лампами подземной парковки, крутился в памяти. Я хочу, чтобы мы снова стали семьей.
Хэзер стиснула челюсти. Мы никогда не были семьей. Ее отец врал, но это было ожидаемо. Осознание того, что он использовал ту же самую ложь, чтобы выманить информацию у Энни, стянуло желудок Хэзер в узел. Она никогда не простит его за то, что он использовал сестру.