Первый же удар заставил противника, находившегося по правую руку от судьи, скорчиться — голова его бессильно упала на плечо…
— Ну что?! — возликовал другой. — Получил?!
Но он поторопился. Поддерживая голову левой рукой, раненый изловчился и правой рукой с силой воткнул противнику в живот свой кинжал. Однако раненный в живот, падая, успел нанести врагу второй удар. Окровавленные тела унесли. Толпа неспешно расходилась, спокойно, словно ничего особенного не случилось… Мирза Алимамед был потрясен — впервые в жизни видел он подобное зрелище.
— Почему их не разняли? — спросил он у какого–то парня.
— А чего вмешиваться?.. — спокойно отозвался тот. — Обычай такой. Каждый день убивают…
В ханском саду уже зеленела трава. Фиалки усыпали склоны гор, река, по–весеннему маловодная, негромко журча, вилась по широкому полупустому руслу. На противоположном берегу виднелись темные лачуги еврейской махаллы…
Неделю спустя Мирза Алимамед в свите Фатали–хана прибыл в Шеки — в гости к Мамедгасан–хану. Шекинский хан давно уже покорился Фатали, считая сопротивление бесполезным.
Несколько дней провели они в нарядном доме Гусейн–хана Муштага: хозяева не останавливались ни перед чем, чтоб угодить дорогому гостю; одно развлечение сменялось другим. Мирза Алимамед с интересом наблюдал схватку двух самых известных в Шеки борцов, любовался танцовщицами из Ширвана, наслаждался виртуозной игрой сазандаров… Под конец в окрестностях Девичьего родника устроена была большая охота.
Но вот с пирами и развлечениями было покончено, и Фатали–хан двинул свои войска к Куре.
Шатры были разбиты на самом берегу. Правитель Гянджи Джавад–хан со свитой был уже здесь; он ожидал Фатали–хана, чтобы торжественно, с бесчисленными подарками встретить его.
Затрубили трубы, войска построились. Джавад–хан, держа в руках поднос под шелковым покрывалом, приблизился к Фатали–хану, встал на колени, — свита сделала то же самое — и почтительно протянул Фатали–хану поднос. Тот с гордым видом приподнял покрывало, полюбовался серебряными ключами от городских ворот, знаком подозвал смотрителя двора, принял поднос и указал Джавад–хану место подле себя.
— Ну как здоровье? Благополучен ли ты? — милостиво осведомился Фатали–хан.
— Милостью вашего высочества я благополучен. Вполне благополучен! — поспешил заверить Джавад–хан.
— Милостью аллаха! — поправил его Фатали–хан и добавил после паузы: — Русские отвели свои войска, это несколько осложняет положение; теперь за спокойствие и порядок в наших владениях ответственны мы сами. Я написал хану Ираклию, думаю, что он уже в пути. Необходимо посоветоваться и принять решение…
Джавад–хан поклонился, по–прежнему держа руки сложенными на груди, он полностью одобрял действия Фатали–хана. Судьбы кубинского и дербентского ханов настолько потрясли Джавад–хана, что на любое слово Фатали–хана он только кивал головой и покорно повторял: «Справедливо! Совершенно справедливо!»
Заколото было великое множество баранов. На славу угостив и Фатали с его свитой, и всех воинов, Джавад–хан проводил их в дальнейший путь.
Шатер Ираклия возвышался на берегу Шамкира — он поджидал Фатали–хана. Издали завидев повелителя Кубы, грузины дали несколько пушечных залпов, после чего навстречу ему вышли зурначи. Фатали–хана повели к шатру Ираклия.
Правитель Грузии встретил гостя шагах в пятидесяти от шатра. Это был красивый, слегка сутуловатый человек с густой проседью в бороде; Мирзе Алимамеду, видевшему Ираклия впервые, он показался опечаленным чем–то. Когда, разговаривая с Фатали–ханом, Ираклий поднимал на него свои усталые глаза, их взгляд ясно говорил, как трудно приходилось сейчас правителю Грузии. Отход русских и неустойчивость политического положения на Кавказе, раздоры в семье, приведшие к тому, что наследники начали драку за трон уже теперь, при живом правителе, — все эти тяготы прежде времени состарили наместника Грузии.
Ираклий и Фатали–хан удалились в шатер. Секретная, с глазу на глаз, беседа длилась не менее двух часов.
У входа выставлены были часовые, однако сохранить беседу в тайне не удалось. В тот же вечер смотритель двора, ночевавший в одном шатре с Мирзой Алимамедом, во всех подробностях рассказал ему о чем было говорено.