Авенир Крашенинников
В лабиринтах страны карст
Куда ушли ребята?
Ребята исчезли ночью. Вчера вечером Белугин еще разговаривал с сыном. Пряча глаза, Витька спросил, где лежит геологический молоток.
«Видимо, опять по скалам лазать собирается», — решил тогда Белугин. Он знал, что сын не на шутку «заболел» геологией. Еще зимой Витька приводил домой почти весь седьмой класс и показывал коллекции. Длинный, худой, с крупным, как у отца, носом, он расхаживал по комнате и ломким голосом, стараясь подражать отцовской манере, говорил ребятам о минералах. Он указывал тонким пальцем на магнитный железняк, на сильвиниты и карналлиты, аккуратно уложенные в коробочки с ватой. Маленькие этикетки на них Витька наклеивал сам.
Коллекция Белугиных была не особенно большой, но многие горные и рудные породы Урала здесь были налицо. Стеклянным блеском отливали каменная соль и горный хрусталь. Кальцит сиял радужными цветами, будто перламутр. Шелковисто переливались минералы с волокнистым строением — асбест, селенит. Отдельно лежали дорогие цветные камни, яшмы, малахит. Яркими искорками посверкивал алмаз, словно в нем пробегали огоньки.
Большие глаза Витьки, казалось, принимали оттенки камней, о которых он говорил. Отец сидел в сторонке, наблюдал. Многого Витька еще не знал и не мог ответить на все вопросы, которые задавали ему товарищи. «Обязательно на следующий год возьму его с собой в разведочную партию», — думал тогда Белугин…
И вот теперь Витька исчез куда-то. Парень воспользовался тем, что дома нет никого: отец до вечера на работе, мать уехала в санаторий. Белугин не знал, что и подумать. Просматривая вещи, он обнаружил, что нет геологического молотка. Не оказалось и рюкзака, исчезли консервы. Значит, Витька отправился в дальний путь. Но куда? Тревога усилилась, когда утром прибежала вся в слезах мать Стасика Вилюйского и сообщила, что сын ее тоже куда-то пропал, забрав веревку и хлеб.
Еще этого не хватало! Стасик Вилюйский окончил первый курс библиотечного техникума, приехал в гости к родителям. Мать его, продавщица сельмага, жаловалась всем покупателям, что почти не видит сына, он все время шляется где-то с Вадькой Белугиным, лазит по горам и скалам, будто нет других дорог. Теперь она грозила скандалом.
— Это ваш Витька подговорил его, он затащил его куда-то. Мы всю ночь не спали. Вы будете отвечать, если что случится! — кричала она.
Белугин вконец расстроился. Он заглянул в ящик стола и не нашел карманного фонарика. Не собираются ли ребята спускаться со скал ночью? Конечно, нет. Может быть, они ушли в Дивью пещеру? Вдвоем… Но туда без опытного проводника опасно забираться даже хорошо снаряженной экспедиции. Пещера мало исследована. Ее хорошо знает лишь один Платон Гридин. Нужно немедленно идти к нему.
Платон жил на краю села в добротно срубленном пятистенном доме с палисадником. Огромный пес встретил Белугина хриплым лаем. Выбежала курносая девчушка, проводила в дом.
Платон был неприветлив. Кряжистый, кривоногий, он походил на сказочного лешего. Колючие бесцветные глаза ощупывали Белугина из-под нависших бровей.
Он недолюбливал геологов. «Наводчики, тайгу пакостят. Наведут народ, лес рубят, жгут», — ворчал он…
— А другой чей? — спросил Гридин, раскуривая трубку.
— Стасик Вилюйский.
— Чистоплюй-то этот? И вызволять его не стоит… А откуда взяли, что они туда именно ускакали?
Выслушав объяснения Белугина, он хитро прищурился:
— Я-то ведь тоже мало знаю пещеру.
Долго убеждал Белугин Платона, что без него никак не обойтись. Бели Белугин один пойдет, то много времени потеряет Хоть и бывал в пещере, но на себя не надеется. А ведь сейчас секунды дороги. Ребята могут погибнуть.
Платон снова неторопливо раскурил трубку, как бы ненароком спросил, а не станет ли Иван Егорович потом пещеру взрывать.
Едва сдерживая раздражение, Белугин ответил:
— Если понадобится, взорвем.
— Не поведу, и весь мой сказ. — Платон поднялся с лавки и вышел в сени.
— Черствый же вы человек, — сказал ему вслед Белугин.
Курносая девчушка вылезла из-за печи и, сердито глядя на него, крикнула:
— А папка добрый! А папка добрый! — И на одной ножке поскакала к выходу.
Через минуту в комнату вернулся Платон, бросил на лавку бухту веревки:
— Ладно, собирайся.
Сборы были короткими. Оба надели телогрейки, ватные брюки, резиновые сапоги. На головы — зимние шапки. Запаслись провизией, свечками. Взяли карманные фонарики.