— А если ошибся?
— А если ошибся — так значит впервые, — Долматов пристально посмотрел на Сергея. — И всё равно послушай совет. Дельный. Формулой жизни называется.
— Кто ж вывел её, формулу эту? — усмехнулся Сергей.
— Аннушка, сестра твоя.
— Неужели помнишь ещё? — удивился Сергей.
— Настоящую любовь, брат, вырвать из души невозможно. Когда её жало вонзается в сердце — мучительный яд расходится по всему телу. И нет от него никакого противоядия. Так-то вот. Видишь — холостяком колоброжу до сих пор. Аль невдомёк тебе?
— Кто тебя знает — молчуном слывёшь в посёлке.
— Оттого и молчун, наверное, потому как много говорить мне в тягость.
— Так что гласит эта формула? — спросил Сергей, усмехнувшись вновь.
— А гласит она, дружище, о том, что за каждое удовольствие в жизни приходится расплачиваться, рано или поздно. Сказано просто, но мудро. Допустим, не любишь ты женщину или она тебя — расплата не заставит себя ждать. Подумай, прежде чем отдать своё сердце красавице. Убедись, что и она к тебе тянется с открытой душой.
— Ладно, считай, что я принял твой совет, — развеселился Сергей. — Только и другие слова я слышал однажды.
— Пошлость какую-нибудь?
— Вовсе нет. Один человек сказал мне, что жизнь одна, и если ждать любви до бесконечности, то она от этого не продлится ни на минуту. С моим портретом рассчитывать на божью милостыню не приходится. — Сергей победно взглянул на Долматова. В его глазах горела неистовая решительность.
— Балда. Зря ерепенишься. Физиономия твоя в норме, разве что чуточку внушительнее, чем у других мужиков. Не прислушаешься к совету — мучиться будешь всю жизнь. Без любви жить — что на суковатую ёлку присесть. Сколько не ёрзай по ней, она глаже от этого не станет.
Сергей ничего не ответил. Подошёл лесовоз, он забрался в кабину и укатил в город.
На завод его приняли учеником токаря, появилась возможность видеть Марину каждый день. Не зря говорят: вода камень точит. Настойчивые ухаживания сделали своё дело: Марина ответила взаимностью, они стали встречаться. Однажды их вечернее свидание затянулось до полуночи, и Марину не пустили в общежитие.
— Маринка…, — от волнения голос Сергея предательски зазвенел. — Предлагаю переночевать у меня.
Пауза длилась очень долго. Наконец, Марина прошептала:
— Что ж, небесного знамения, видно, не миновать…
Через месяц Сергей предложил Марине перебраться к нему. Возражений от неё он не услышал, а когда после работы пришёл к ней в общежитие, чтобы перенести вещи, — Марины в комнате не оказалось. Со слов подружек, она срочно уволилась и уехала без объяснения причины…
…Сергей встрепенулся от неприятного воспоминания, перевёл взгляд на портрет с чёрной лентой. Марина смотрела на него ироническим взглядом.
— Эх, Марина, Мариночка, — прошептал он. — Что же ты наделала, родная? Теперь я уже никогда не узнаю, что толкнуло тебя отказаться от меня. Что за тайну ты унесла с собой?
Сергей вновь наполнил рюмку, подержал её в руке некоторое время, как бы раздумывая, какой вопрос ещё задать Марине, и только потом выпил.
Он вновь принялся листать дневник, бегло просматривая записи. Они были изложены каким-то доверительным языком, словно Марина не просто фиксировала ушедшие события, а пыталась поделиться своими мыслями с кем-то другим. Каково же было удивление Сергея, когда в конце дневника он обнаружил записи, предназначенные ему. Они даже имели заглавие — «Разговор о любви через много лет». Сергей принялся читать, окунаясь в прошлое.
«Чуден разговор о любви. Прекрасны люди, любящие и рассуждающие о любви. Столько тонкостей и оттенков этого чувства раскрывает такой разговор. Есть любовь матери, любовь сына, любовь отца, брата, сестры. Любовь к делу и безделью, к весне, к собаке, к пирожкам с капустой. У одних она движет звёздами, у других олицетворяет червяка. Одни от любви умнеют, другие набираются сил. Конечно, любить тяжело, особенно когда любовь неразделённая, жестокая. Бывает и так, что она губит человека, ломает его, толкает на необдуманные поступки. Прошло много лет с того дня, когда я испугалась твоей любви, потому что она показалась мне жестокой. Ты носил меня на руках, сдувая при этом все пылинки, а мне почему-то постоянно казалось, что моим лёгким не хватает воздуха, и я вот-вот задохнусь. Я чувствовала, что становлюсь рабыней твоей любви. Тогда я ещё не знала, что любовь к человеку приходит по-разному. Одних она ослепляет мгновенно, с первого взгляда, а к другим приходит спустя годы. Кто-то склоняется к тому, что любовь слетает с небес на крыльях, кто-то — что она змеёй выползает из-под земли. И никому до сих пор неизвестно, как на самом деле она приходит к человеку. В дни наших встреч во мне не кипела страсть, не извергалась вулканом, как это происходило с тобой. Мне стало страшно оттого, что я не люблю тебя, обманываю, а чувство жалости и сострадания приняла за любовь. Я боялась признаться тебе в этом, и поэтому поступила так, как поступила. Уезжая, я ещё не знала, что частичка твоей любви, твоей страсти, которая осталась внутри меня, словно спичка, подожгла любовь и во мне. Я поняла это, когда на свет появился мой ребёнок, (и твой тоже), и назвала его твоим именем. В тот момент мне хотелось попросить у тебя прощения, я готова была упасть перед тобой на колени, чтобы ты разрешил мне быть с тобой. Но я опять испугалась, испугалась твоего возможного гнева и отторжения, который я не смогла бы пережить. Я подумала, что во мне маловато силёнок для этого, не так я добра и чиста, как себе кажусь, да и любовь моя — одна видимость, неспособна она совершать чудеса. Да и с какой стати мне была бы оказана такая высокая честь? И в это время за мной стал ухаживать молодой человек. Он говорил красивые слова, целовал мне руки (чего не делал ты), дарил цветы, которые в условиях севера — большая щедрость. В общем, ему удалось затуманить мой больной разум. В тот момент я думала, что судьба человека — это божественное меню, ниспосланное ему с небес. И каждый человек должен довольствоваться лишь тем, что в нём прописано. Я решила, что молодой человек, который так настойчиво ухаживал за мной — это знак с небес, он числится в моём меню, и согласилась стать его женой. Что было дальше — ты знаешь из моего рассказа в аэропорту. После смерти мужа я вновь принялась копаться в своих чувствах. Не скрою, я испытывала душевные муки и угрызения совести. Какие-то шаги и поступки пришлось сделать впервые. Мне стало легче, когда я вдруг поняла: Бог наделил меня судьбой, отличной от других, и поэтому не нужно метаться, а оставить всё, как есть. Разве я виновата, что моя любовь не может изменить облик этого мира? Вполне достаточно того, чтобы она была чиста, как утренняя роса, светла, как день, весела, как весна, и бесконечна, как вселенная. С утроенной энергией я принялась за свершение добрых дел. Я почувствовала вдруг, что моё сердце, моя душа полны любви к людям. Я помогала им преодолевать трудности и невзгоды, выхаживала больных, кормила голодных бомжей. Такая любовь прекрасна, она исполнена высокого смысла и красоты, и не требовала от меня особого напряжения. Я не обращала внимания на едкие высказывания подруг и друзей о том, что живу неправильно: всё-то я о ком-то забочусь, волнуюсь, жертвую собой, забывая о себе. Их суждения я пропускала мимо ушей потому, что искупала вину перед тобой. Моё письмо покажется тебе, наверно, слишком сумбурным и непоследовательным. Но ты, я надеюсь, дашь мне скидку. Всё. Вместо эпилога — моё поздравление в канун твоего дня рождения».