Исчез проспект Навигаторов. Улица Мясницкая (о чём свидетельствовал аншлаг на фасаде одного из домов) узкой петлёй огибала уменьшенную копию нынешней площади. По улице прогромыхал грузовик, времён Отечественной войны, а за ним показалась старая модель «Волги». Больше движения на дороге не было.
— Эй!
Громкий оклик заставил меня оглянуться.
— Вы меня?
— Тебя.
Худой мужчина в залатанном пиджаке и с метлой в руках торопливо приближался ко мне и делал загадочные знаки руками.
— Что?
— Хозяин едет, не видишь? — мужик подтолкнул меня в сторону зелёных сосен. — Ты к Катерине? Так и иди с чёрного хода, не ровён час увидит…
Я не стала спорить и направилась к неприметной двери, ведущей в дом, но на пороге задержалась.
«Волга» подкатила к парадному подъезду, мужичок отставил метлу и услужливо открыл дверцу. Из автомобиля резво вынырнул мужчина. Моложавый, с густыми волнистыми волосами, слегка покрытыми сединой, с очень прямой спиной и крупным носом над неприятно узким ртом.
— Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время, — пророкотал он начальственным баском, обращаясь к дворнику, но было видно, что ему приятно.
— Не убудет с нас, Яков Петрович, — подобострастно отвечал дворник. — А с порядком-то оно надёжнее.
Хозяин легко взбежал по ступеням.
— Что, Николай? Дома?
— Дома, где ж ему быть. Вторые сутки сидит взаперти.
Яков Петрович кивнул, словно поведение неведомого мне Николая было обычным делом, и открыл парадную дверь. Я зашла в дом с чёрного хода.
Глава 28
В коридоре было темно, и не успела я оглядеться, как чьи-то горячие руки схватили меня за плечи.
— Ты кто? Зачем пришла?
Лица в темноте было не разглядеть, но голос принадлежал молодой девушке.
— Я к Катерине, — осторожно произнесла я.
Невидимые ладони сжали мои плечи и повлекли за собой.
— Хорошо, но сейчас спрячься. Отец приехал, он не должен никого видеть.
Глухо стукнула дверь, и мы оказались в комнате. Моим спутником была девушка: очень молодая и очень красивая. Густые чёрные волосы рассыпаны по плечам, чёрные глаза и алый рот не нуждались в декоративной косметике. Но взгляд её был тяжёл, а движения лихорадочны и отрывисты.
— Вот! Полезай сюда!
Девушка распахнула створки шкафа. За ними испуганно сжавшись, сидела совсем молоденькая девочка с пухлыми щеками и двумя тонкими, аккуратно заплетёнными косичками.
— А! Настька… ну, ничего. Уместитесь обе!
Я предпочла повиноваться незнакомке, тем более, что ничего другого мне и не оставалось.
Незнакомка закрыла нас в шкафу и покинула комнату, но не успели мы перевести дух, как снова послышались шаги, а следом знакомый голос Якова Петровича.
— Почему до сих пор не накрыто?
— Яша, успокойся! — (сквозь узкую щелку я разглядела бледное лицо белокурой молодой женщины, одетой в узкое синее платье). — Розка, дура, накрыла на террасе, решила, видишь ли, что тепло! Сейчас всё принесут сюда.
Яков Петрович кивнул и развалился в кресле напротив моего наблюдательного пункта.
— Иди сюда!
Женщина простучала каблучками и уселась на колени Якова Петровича, игриво перебирая руками его густую шевелюру.
— Скучала?
— Ещё бы… придёшь сегодня?
— Не знаю, много работы…
Руки Якова Петровича приподняли подол узкого платья, над чулками мелькнула полоска белой кожи.
— Яша не надо… увидят.
— Пойдём в кабинет!.. — Яков Петрович беззастенчиво тискал белокурую дамочку, одна грудь вывалилась из узкого лифа…
— Яша!
Женщина едва успела одёрнуть платье и поправить верх, как в комнату без стука вошла полная дама средних лет и с порога принялась вещать высоким пронзительным голосом.
— Яков, ты даже не зашёл ко мне, а ведь я говорила тебе намедни, что больна! Софка — вон… — это она, походя, обронила белокурой даме и та немедленно удалилась, кусая от злости губы.
— Не стесняешься держать в доме своих шлюх! Ты знаешь, что Николай не выходит второй день?
— Знаю, — Яков Петрович переместился за стол в ожидании обеда.
— И что же? Так он и будет сидеть взаперти, пока не помрёт? Ты этого добиваешься?
— Я добиваюсь послушания. Я не потерплю в доме деревенской девки!
Дама покивала головой, соглашаясь.
— Я говорила ему, что Тамара не нашего уровня, но ты же знаешь Николая, он упрям, как… прямо как ты!
Яков Петрович пожал плечами.
— Неудивительно, ведь он же мой сын. Надо найти ему хорошую пару и тогда он забудет про скоротечный брак с этой пастушкой. Что посоветуешь? Ты наверняка думала об этом?
Дама задумчиво гладила рукой скатерть стола.
— Думала. Есть хорошие девушки. Есть… но Николай… он не желает и слышать о них!
— Тогда пусть катится к чертям вместе со своей деревенской девкой!
Дама продолжала, будто и не слышала гневного выпада Якова Петровича.
— Сегодня к нам в гости придёт председатель горкома Сергей Иванович. У него есть дочка. Пятнадцать лет, но…
— Что?
— Крайне мила. Мужчины не отрывают от неё глаз.
— Вот как?
— Да. И наш Николай не устоит. Но есть сомнения…
— Какие?
— Ты, — маленькие глазки дамы злобно блеснули. — Боюсь, что право первой брачной ночи в этом доме всегда будет принадлежать только тебе!
— О-о-о, — Яков Петрович в бешенстве откинул в сторону стул и он ударился об стену, ломая ножку и сбивая с пьедестала хрупкую статую. — Опять ты за своё?! Да когда ты угомонишься, старая дрянь!
— Да, я дрянь! Я дрянь!!! — дама залилась слезами. — А когда ты угомонишься, Яша, когда?! При живой жене, шлюху приволок, Софку.
— При живой жене?! — Яков Петрович тряхнул супругу за шею и она испуганно замолкла. — А ты забыла, как сама появилась в этом доме? Разве я не был женат? Но тебя это не остановило!
— Яша, я же думала у нас любовь! Сам говорил, жена старая, дочь больная… я же старалась, Яша! Двоих детей тебе родила! Коленьку, Катю… здоровых!
— Вот именно, — Яков Петрович неожиданно успокоился сел на стул и зевнул. — Тут ты права, жена старая. А старых жён надо менять, они ремонту не подлежат. Так что ты говоришь про дочку Сергея Ивановича? Пятнадцать лет? Гм…
Супруга Якова Петровича тяжело поднялась и заковыляла прочь из комнаты. Муж проводил её тяжёлым взглядом и зычно крикнул:
— Розка, Софка! Где вы, чёрт бы вас… обед заканчивается, а я только истериками сыт.
В комнату резво вбежали давешняя белокурая дамочка и рыхлая девица лет двадцати пяти с широким подносом, заставленным тарелками.
Девица принялась шустро накрывать на стол, Софья подсела к Якову Петровичу и, подставляя ему под руку, тарелки и закуски торопливо заговорила:
— Надо что-то решать, Яша. Беременная я, как с ребёнком то буду одна? Твоя старшая — уже дама, младшие тоже взрослые… сами свою жизнь устроят. Нет, мы конечно, будем помогать…
— Ты что ль помогать будешь? — буркнул Яков Петрович с набитым ртом.
— Да хоть и я. Помощь не только деньгами нужна, а и советом, лаской.
Яков Петрович оторвался от обеда и с интересом посмотрел на Софью.
— И что предлагаешь?
— Женись на мне, Яша. Ребёнку отец нужен. Фамилия. А то что же он будет? Байстрюк безродный…
— Не будет, — Яков Петрович продолжил прерванный обед, а Софья радостно всплеснула руками:
— Так ты женишься? Только жену твою Надьку надо отселить, да и Лидию Павловну… Люди смеются: первая жена в этом доме с дочерью живёт, вторая с детьми, а теперь ещё и я… как-то это Яша… не по-партийному.