В 17 часов 15 минут Томас Ливен в сопровождении агента ФБР был в ЗАГСе Манхеттена. После долгих поисков один из служащих достал карточку, бормоча про себя:
— Мартин Коллинз. Что за глупость вы говорите? — Чиновник посмотрел на Томаса. — Послушайте, уважаемый мистер, свидетельство о рождении № 32027/7/71897 выдано 4 января 1898 года Эмилии Верман, которая умерла 6 января 1902 года в возрасте четырех лет от воспаления легких.
Томас посмотрел на агента ФБР Тот тихо проговорил:
— Ну, теперь наш друг попался!
На двери была прикреплена медная табличка, на которой было выгравировано: «Эмиль Роберт Гольдфус». Два человека стояли перед этой дверью 21 июня в 19 часов 06 минут. Один вынул пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. Второй достал старомодные золотые часы с репитером. Агент ФБР постучал в дверь и отошел в сторону, держа пистолет наготове. Дверь открылась. В проеме появился худощавый человек в халате с палитрой в руке. Он подкупающе улыбнулся, излучая симпатию и ум. При взгляде на пистолет агента ФБР он спросил:
— Что это должно означать? Шутка? Реклама? Сувенир?
Мистер Гольдфус, или Марк, или Коллинз, или как вы хотите еще себя называть, — произнес агент ФБР, — вы арестованы! Кем?
— ФБР.
— Вы не можете меня арестовать, мистер, — дружески сказал художник. — Я не совершил никакого преступления, и у вас нет ордера на арест.
— Как раз наоборот, мистер Гольдфус, — сказал Томас, подходя ближе. Он победно улыбался. — Видите ли, мистер Гольдфус, на ваш арест выдан ордер. Мы должны были подыскать предлог и использовать его. Вчера мы его нашли — фальшивое свидетельство о рождении.
В квартиру вошли еще четыре агента. Томас объяснил:
— Мы захватили этих ребят, потому что знаем, вы не только подделываете свидетельства о рождении…
— А что еще?
— Еще вы лучший агент, который когда-либо был у Советов, и это не комплимент, — ответил Томас, улыбаясь.
Мистер Гольдфус тоже улыбнулся. Оба смотрели друг на друга молча. Квартира была подвергнута обыску. Люди ФБР нашли свидетельство о рождении на имя Мартина Коллинза, документы на имя Гольдфус, 3545 долларов, билеты на имя Коллинза на 1 июля 1957 года на теплоход до Гавра и сильный коротковолновый передатчик типа «Галикрафтер», который стоял совершенно открыто между двумя картинами. Агенты ФБР помогли мистеру Гольдфусу собрать небольшой чемоданчик. При этом Томас заметил, что Гольдфус выбросил пару использованных бумажных носовых платков. Томас вынул их из корзины для мусора. При этом Гольдфус побледнел. Томас развернул платки. На них были маленькие черные точки. 20-летняя подготовка Томаса секретными службами различных стран подсказала ему, как опасны для Гольдфуса эти черные точки микрофильмов.
Через два дня Америку потрясла сенсация — арестован очень опасный советский агент. Найденные при аресте микрофильмы удалось расшифровать, они помогли установить его биографию и настоящее имя. Этот человек был полковником советской разведки. 10 лет он без помех вел разведывательную работу. Его имя — Рудольф Иванович Абель.
Вечером 23 июня 1957 года телетайпы разнесли по всем континентам это известие. В последующие дни и недели сообщения о деле Рудольфа Ивановича Абеля стали сенсацией номер один. Много узнал мир об Абеле, однако далеко не все. Например, он не знал ничего об обеде, на котором присутствовал один сухощавый господин и два очень серьезных пожилых человека.
Обед состоялся в уютном сельском домике на песчаных холмах в штате Мериленд.
— Господа, — спросил Томас Ливен, — почему вы такие серьезные? — Он вопрошающе посмотрел на Эдгара Гувера, шефа федерального ведомства криминальной полиции, и назагорелого сорокалетнего Джеймса Б. Доновена, волосы которого были уже седыми. Доновен был защитником Абеля на предстоящем процессе. И сам ответил на свой вопрос:
— Пожалуй, вы вспоминаете о тех годах во время войны, когда оба возглавляли две конкурирующие разведывательные организации, не так ли?
Казалось, он попал в точку. Гувер улыбнулся. Доновен раздраженно хмыкнул. Действительно, защитник во время войны был офицером секретной миссии знаменитой «ОСС» — управления стратегической службы. В различных операциях сталкивались его люди с работниками ФБР Гувера.
— Будем надеяться, что за едой мы быстрее придем к цели, — предположил Томас.
— Что за цель? — недоверчиво спросил Доновен.
— Помочь вашему подзащитному и США, — ответил Томас.
Гувер посмотрел на Доновена.
— Абель попадет на электрический стул. Это ясно. У нас больше, чем надо, обличающего материала.
Доновен пожал плечами.
— Хотел бы я знать, как вы хотите доказать, что мой подзащитный является советским шпионом?
— Докажем, — Томас утвердительно качнул головой.
— Однако думать, что такой человек, как Абель, кончит жизнь на электрическом стуле, просто невероятно. У меня сердце обливается кровью от одной этой мысли. Он — гений!
— Позвольте напомнить, мистер Доновен, как вы работали во время войны в Швейцарии? Уже через шесть месяцев швейцарцы выставили вас, а Абель? Десять лет работал в Штатах, и никто его не мог обнаружить.
— Остановитесь, Шойнер, — Доновен перевел взглядс Томаса на Гувера. — Что вы хотите? Говорите открыто.
— Видите ли, — продолжил Томас, — ФБР непредъявит наиболее обличающий материал, и Абель будет спасен от стула.
— Но мистер Гувер считает, что Абель должен сесть на электрический стул, — сказал Доновен.
— По правде говоря, вы правы, но что, если у ФБР появились новые планы относительно этого человека?
— Что же из этого?
— В этом случае возможен другой приговор. Пожизненно, 30, 20, 10 лет тюрьмы.
— Что будет с уликами, о которых говорил мистер Гувер?
— Они не будут предъявлены, по крайней мере наиболее тяжкие.
Доновен принялся за еду.
— Что же хочет ФБР, если спасет Абелю жизнь? Томас посмотрел на Гувера:
— Не хотите ли вы ответить на этот вопрос, сэр? Гувер пробормотал что-то неразборчиво и склонился над своей тарелкой.
— Тогда я охотно это сделаю. Мистер Доновен, ФБР в этом случае будет иметь шанс рано или поздно спасти жизнь американскому агенту.
— Американскому?
— Мистер Доновен, мне очень неприятно вмешиватьсяво внутренние дела американской секретной службы, но выведь сами работали в этой организации. И сами в конце войны помогали создать контрразведку против Советов. Не так ли?
Доновен молчал.
— Я не хочу вас упрекать, — продолжал Томас. — В конце концов это ваше дело. Кто мог предположить такой парадокс, что именно вам придется защищать советского шпиона?
— Меня назначили. Суд таким образом хочет продемонстрировать свою объективность.
— Нет, нет, не поймите это как упрек, — еще раззаверил Томас.
— Я думаю, что каждая страна вправе иметь разведку, — сказал Доновен слегка оскорбленным тоном.
— Надо только не попадаться, — пробурчал Гуверв свою тарелку.
— Точно, — сказал Томас, — я могу предположить, чтоэто вопрос времени. Советы поймают американского шпиона. Несомненно, они знают о том, что американцы разрабатывают новый тип самолета, который может над их страной фотографировать не только облака.
— Это совершенно бессмысленные слухи, — сказал Гувер, не поднимая головы от тарелки.
— Советские протесты по поводу нарушения воздушного пространства не имеют никаких оснований, — Гувер посмотрел на собеседников и подмигнул им. — Речь идет о самолете метеорологической службы, который случайно сбился с курса.
— Ну, ясно, а что произойдет, если этого случайно заблудшего пилота собьют? — осведомился Томас.
Доновен медленно проговорил:
— Я знаю эти метеорологические самолеты, они немогут быть сбиты средствами ПВО.
— Что нельзя сделать сейчас, можно сделать завтра. Кроме того, я слышал, у русских имеются очень точные ракеты. Если такая ракета собьет американского пилота метеорологической службы и его будут судить, а как раз этого пилота захочет увидеть мистер Гувер, не будет ли тогда очень жаль, что мистера Абеля уже нет в живых? С трупом нельзя торговаться, господа.