— ЩЁЛК! ЩЁЛК! ЩЕЛК! — как метроном отбивал щелчки сейф…
А вокруг всё переливалась чёрно-белым изображением. Эдакое серое царство. И как только любой звук проникал в бронированный вагон, всё в нём играло оттенками серого цвета, так, как играет жидкокристаллический монитор, когда ткнёшь в него пальцем.
И первой заиграла серой радугой дверь. В это время сейф сделал «БОМ!» и открылся. Китяж тут же встал в угол, между сейфом и дверью, прислушиваясь к голосам. А голоса были уже рядом, у наружной двери. Благо шли они со стороны эскалатора, а не со со стороны тоннеля.
— … Ал Егорыч ушел, и я рискнула оставить пост потому, что я подумала…
— Вам не надо думать, — сурово перебил её мужской голос, — Есть устав караульной службы. И ваша задача, товарищ Валькирия, чётко следовать букве этого документа, — щёлкнул замок наружной двери, и в вагон, в ту комнату, в которой не успел побывать Китяж, зашли двое. Дальше шаги были глухие и мягкие, — И если вы думаете, что товарищ Ведьмак одобрит ваши выкрутасы, то я вас хочу разочаровать. После смены постов, вы будете подвергнуты экзекуции.
— Но товарищ Ведьмак…
— Товарищ Ведьмак, в отличие от своего двойника, как дедушка Ленин — Живее всех живых, — снова осёк Валькирию суровый голос, — но это, пока, совершенно секретная информация. И если вы позволите себе дат слабину и в этом вопросе, то, боюсь, экзекуцией не обойдётся… — Скрипнула дверь и первой в комнату зашла совсем юная Ведьма.
— Ой…, а тут что-то темно…
— Проходите, не задерхррррррр, — договорить он не успел. Кирилл молниеносным движением сломал ему шею, и в продолжение движения, правым локтём ударил Валькирию в висок, отшвырнув в дверной проём уже мертвого сопровождавшего.
Встряхнул головой. А зрения всё не было. Был только звук и его отражение от предметов. «Да уж. Как теперь эту хреновину переключить», — досадовал Тяжин, — «Без света совсем не хорошо. Ладно, потянет и так…».
— Знаешь, кто я, — яркий свет настольной лампы светил в глаза. Валентина попыталась было пошевелить рукой, но поняла, что к креслу она привязана очень надёжно. Тот, кто её привязал, знал толк в подобных вещах. Тогда она попыталась сказать «НЕТ», но рот у неё был заклеен скотчем.
— Мммм… — замычала Валентина и отрицательно покачала головой.
— А так? — яркий свет лампы, наконец, начал светить не в глаза, а на лицо говорящего человека. И Валентина, едва начав различать очертания, в ужасе отшатнулась. Это был тот самый Китяж. Но даже не Китяжа испугалась юная Ведьма, а его взгляда. Взгляда, как такового не было. На Валентину «смотрели» белки. Глаза закатились куда-то наверх. Но она чувствовала, что ужасный Китяж её видит. И от этого становилось ещё страшнее, — Так ты знаешь меня?
— Ммммм… — теперь она утвердительно закивала головой.
— Это хорошо, — зловеще кивнул Китяж, — Жить хочешь???
Ведьма снова замычала и закивала головой.
— Запомни, будешь орать — сверну шею, как этому «гусю», — он кивнул в сторону дверного прохода. Кивнул, и снял со рта скотч, — Как тебя зовут?
— Ва… Вальки… Вален-т-т-тина…
— Очень приятно, Валюша, — Китяж медленно моргнул, — А меня зовут Кирилл Александрович. Мы же с тобой будем дружить, Валюша?
— П-п-попробуем…
— Нет, Валюша, — покачал головой Китяж, — Мы не будем пробовать. Мы либо будем друг с другом откровенны и искренни, либо ты просто умрёшь. Договорились?
Ведьма снова закивала головой.
— Вот и славно, — сверкнув белыми глазами, зловеще улыбнулся Тяжин, — И, для того, чтобы совсем развеять твои сомнения в отношении серьёзности моих намерений, я тебя сейчас развяжу.
Откуда Китяж достал нож, она даже не поняла. А он, в свою очередь работал продолжением руки настолько уверенно и быстро, что Ведьма даже опомниться не успела, как была свободна, — Но только ты не думай, что если я тебя отпустил, то тебе всё позволено.
— Я и не думаю, Кирилл Александрович, — потирая затёкшие руки, он не отрывала взгляд от ножа, — судя по тому, как вы владеете холодным оружием… В вашем состоянии…
— А что тебя смущает в моём состоянии? — Тяжин удивлённо поднял бровь и в упор посмотрел на Валентину.
— Ну… у вас довольно-таки необычный взгляд, — немного сконфузилась Ведьма.
— Это ничего, — подмигнул ей Китяж, — Зато я нюхаю и слышу хорошо. Ты мне лучше скажи, тебе который год?
— Восемнадцать, — теперь уже совершенно спокойно, без дрожи в голосе ответила Ведьма.