— Ш-ш. Здесь, Ока семнадцать — ноль два. Принял.
— Ш-ш. Ока семнадцать — ноль восемь. Принял.
— Ш-ш. Здесь Дон. Обь двенадцать — тридцать два, какого кортежа? Повторите, какого кортежа.
— Кортежа Китяжа, — Кирилл выключил звук на рации. Он уже выскакивал на перекрёсток у Тучкова моста. А по перекрёстку, нескончаемым потоком шил футбольные фанаты на игру «Зенит — Спартак»…
Тяжин сбросил скорость и нажал кнопку сигнала «ГУСЬ», распугивая поддатых болельщиков.
Проезжая мимо «взявшего под козырёк» инспектора, он помахал ему рукой, проскочил перекрёсток и, включив третью передачу, с шумом и пылью, выскочил на Тучков мост…
Перед поворотом на Большой проспект Васильевского острова, он притормозил и глянул на заднее сидение. Там лежал пошарпаный АКСУ. Кирилл переложил его себе на колени и весело подмигнул надувшему губы прапору.
— Не сцы, Капустин. По…ём — отпустим, — снова достал телефон и набрал Сергея, — Серж, это Китяж. Как у вас дела.
— На месте, Кирилл Александрович. Марина Алексеевна собирается. Выходит через две минуты.
— Отлично, Серж. Будь внимательнее. Задача не простая. Ты в ресторан заходил?
— А как бы я ей сказал что приехал? Конечно заходил.
— Осмотри машину — они могли «подарок» на неё повесить. Если увидишь что-либо подозрительное, провода торчащие, свёрток непонятный или изоленту — немедленно уходи в ресторан, и выбирайтесь через торговые ряды.
— Понял, Кирилл Александрович. А что происходит…
— Некогда, — перебил Китяж, — Осматривай машину, я буду через три минуты на Большом. Напротив «Балтийского».
— Понял, Кирилл Александрович. Ещё указания.
— Нет указаний. Конец связи.
Кирилл включил передачу и, взвизгнув колёсами, повернул на Большой. А прапор, поняв, о чём идёт разговор, захлопал глазами и спросил.
— Взорвать могут?
— Могут, — скупо ответил Тяжин, — а могут и расстрелять…
— Может подкрепление…???
— Все на футболе… И потом, что я им скажу?
— То же, что и мне… — пожал плечами прапор.
— Так ты мне и поверил, — усмехнулся Кирилл, — И потом, не их это дело
— А чьё?
— Моё. Сиди ровно. Немного осталось, а потом я тебя отпущу.
На перекрёсток Большого, Двадцать второй и Косой линий, Кирилл выкатился не спеша. Он смотрел, как к Мерседесу подходит Марина и решил их сопроводить до дома, а потом уже разбираться с гаишником.
Она не торопясь подошла к машине, и время сжалось до такой степени, что Китяжу показалось, будто оно остановилось вовсе. Птицы, пролетающие над Большим проспектом, почти зависли в воздухе. Машины встали.
А на крыше дома, который стоял на углу Косой и Двадцать шестой линий, расцвела огненная вспышка и, оставляя шлейф белого дыма, ракета стремительно полетела к Мерседесу.
Кирилл нажимал на педаль газа, но машина стояла на месте. И тогда он просто закричал. Заорал, как только мог, но крик этот был просто шёпотом, потому что в следующий миг, Мерседес Китяжа ухнул и разлетелся в клочья. Взрыв был такой силы, что у «Хмеля и Солода» вылетели окна, а народ, шедший по Косой линии, попадал на тротуары, кто от страха, кто от ударной волны.
Колёса гаишного «Жигуля» завизжали и Китяж, в три секунды оказался у покорёженного Мерседеса. Выполнив «полицейский разворот» прямо на трамвайных путях, посреди Косой линии, он кинул ПМ ничего не понимающему гаишнику, а сам, выкатился на асфальт, прицеливаясь в то место, откуда стрелял гранатомётчик.
Гаишник тоже сообразил быстро. Он перестрелил цепочку наручников, выскочил на улицу и бросился к начинающему гореть Мерседесу. И тут Мерседес «ухнул» второй раз, сбивая прапорщика с ног.
А Кирилл уже ни на что не обращал внимания. Он нажимал на спусковой крючок. Один раз, второй… третий…
За две секунды он дал три короткие очереди и с крыши, до которой было метров двести, наконец, полетело тело.
Что-то больно ударило по ногам. Это были осколки асфальта. Тяжин перевернулся на спину, и, почти не целясь, дал длинную очередь по бежевой «шестёрке», с заднего сидения которой вёл огонь какой-то бородач.
«ЛОВУШКА!» — пролетела мысль в его голове, — «Думали, что я в Мерседесе. Ай да Хасан… ССУКА!!!»
В открытой двери гаишных «Жигулей», после звонких шлепков появились три или четыре дырки. Кирилл снова перекатился на живот, оценивая шансы на победу.