— Вот именно, друг мой, — Жуковский, наконец, отложил книгу и широко улыбаясь, посмотрел на Кирилла, — Именно, с другой. Это мы здесь — гости.
— Гости мы, или нет, а «пёрышко» ты мне, всё-таки, дай, — резюмировал Китяж.
— Вот что, Кир, — голос Аббата изменился. Он стал жёстким, властным, — Ни нож, ни шило, ни зубочистку я тебе не дам. Учись договариваться.
— Ну, ну… — зло ответил Китяж, — Попробуй договориться с волками.
— С КЕМ??? — переспросил Александр, — С ВОЛКАМИ???? — тут он снова поменялся в лице. Видно было, что сейчас у него в душе кипят нешуточные страсти. Думал он минуты две. Затем встал, подошёл к топчану, на котором обычно спал Тяжин, закинул на него край медвежьей шкуры и вытащил на свет божий небольшой, но, явно, тяжёлый сундучок. Замка на сундучке не было. Аббат поднял крышку и склонился над своим НЗ. Что там было, Кирилл не видел из-за могучей спины крёстного, но, по лязгу металла, понимал, что в сундучке немало ценного. А Аббат, тем временем, что-то запихнул за пояс, и принялся складывать всё назад.
Уложив всё на своё место, он задвинул НЗ под топчан и, прикрыв его шкурой, встал и подошёл к Кириллу. В сумраке избушки, Кирилл увидел только лёгкий, оранжевый отблеск на поясе Аббата. И отблеск этот давал закруглённый набалдашник, которым заканчивалась ручка… Ручка огромного кинжала. То, что это был кинжал, Китяж понял только тогда, когда Александр вынул из-за пояса кожаные ножны и протянул их рукоятью к Кириллу. Тяжин взялся за рукоять. Толстая наборная кожа… Тёплая… Мягкая… ТЯЖЁЛАЯ…
Китяж потянул на себя, и ножны остались в руке Аббата, обнажив зеркальный булат, блеснувший в тусклом свечном свете. У самой гарды чернела вытравленная кислотой надпись «КИЗЛЯР». Прямо посередине клинка, почти на всю его длину, играл отблесками кровосток — узкая канавка. Вообще то, эта канавка предназначена не для того, чтобы пускать кровь. Она нужна для того, чтобы пустить в рану воздух. Если воздух не пустить, рана схлопнется и шансов, что она заживёт, будет больше. А вот если в неё пустить воздуха — рана начнёт гнить. Не зря всё холодное, колющее оружие имеет такие канавки. Посмотрите на штык «трёхлинейки».
Китяж взвесил кинжал на ладони, затем перекинул его на тыльную сторону, и снова на ладонь. Движения его были столь точны и уверенны, что создавалось впечатление, будто он вырос с этим кинжалом. Прокрутив кинжал на ладони, как волчок, он снова взялся за рукоять. Перекинул из правой руки в левую, и назад. И только тогда взял у Аббата кожаные ножны.
— Да… — горько вздохнул Аббат, глядя на все манипуляции Китяжа, — Мозг может забыть. Тело — никогда.
А Китяж с упоением любовался кинжалом.
— Таким пёрышком колбаску не порежешь… Где-то я его уже видел…
— Ну, почему, — подмигнул ему Аббат, — Сначала добудешь, потом приготовишь и, наконец, порежешь. А на счёт «видел или нет», — тут он загадочно улыбнулся, — Всё может быть, Кир… Ты, главное применяй его с умом…
— Вот как заговорил, отец Александр, — поддержал крёстного Кирилл, — А как же разговоры о том, что мы здесь ГОСТИ???
— Ну… — пожал плечами Аббат, — Мы с тобой — агрессивные гости…
16 ноября 2007 года.
Ленинградская область.
Кургальский полуостров.
д. Гакково.
Дача Тяжиных.
Он не видел их больше года. Они очень сильно изменились. Даже внешне. Илья уже очень хорошо говорил. Он фанател от мультика «Тачки» и знал каждого героя по имени. Был очень самостоятельным и не давал спуску старшему брату.
А Данила вообще стал настоящим мужчиной. Маленьким только. Он дрался в садике, защищая девочек, рассказывал воспитателям про солнечную систему и про то, как классно он играет в «Контр Страйк». Вообще, Даня тянулся к старшему поколению. В обществе сверстников ему было не интересно, а со старшими он общался на равных.
Приехала и Женя. Честно говоря, она не любила сюда приезжать, но сегодня был особый случай. У Кирилла была круглая дата. Юбилей. Тридцать лет.
С друзьями Китяж планировал отметить позже, на ближайших выходных, а сегодня — в кругу своей, не самой крепкой семьи. И он был рад тому, что приехали все, кого он хотел увидеть. А именно — свою семью.
И дети были несказанно рады тому что, наконец, увидели папку. И папка был также рад, что они сидели за столом все вместе. И бабушка с дедушкой были рады, что сын и внуки счастливы. Женя не проявляла никаких эмоций, хотя было видно, что она готова прыгнуть Китяжу на шею. Она бы и хотела вернуться, да гордость не позволяла.