Внутренний голос упорно твердил, что нужно двигаться — иначе конец. До утра в парк вряд ли кто-нибудь заглянет, тем более, по такой погоде. А это означает одно из двух: либо смерть от потери крови, либо — от переохлаждения. Альтернативы как таковой не было. Вернее она была, но для её реализации требовались силы, которых-то как раз и не было.
Олег приподнялся, уселся в грязи, принялся усердно растирать пальцами бесчувственные голени. Сил совсем не осталось, мышцы то и дело сводила судорога. Мальчику приходилось то и дело опираться на руки, чтобы снова не повалиться наземь.
Спустя пару минут икры закололо: сперва чуть заметно, словно мириадами тонюсеньких иголочек, затем всё сильнее и сильнее, пока ниже колен не раскинулось кипящее море боли, в котором Олег начал буквально тонуть… Стараясь окончательно не отгрызть нижнюю губу, которая обвисла точно переспелая слива, он суматошно тёр бедра, хлопал себя по локтям, мотал головой — одним словом, пытался удержать внутри себя рвущееся наружу безумие.
Наконец полегчало.
Олег стиснул зубы, попытался подняться одним рывком. Задуманное, в целом, получилось, однако от резких движений кровотечение из паха заметно усилилось. Мальчик выругался, заставил себя проглотить страх и с трудом сделал первый шаг.
Он постоял у бездыханного тела Палита. В душе царили двоякие чувства по отношению к бывшему однокласснику. Психика ещё явно не отошла от шока, изредка стреляя искрами обжигающей ненависти, но здравый рассудок намекал на то, что он совершил что-то ужасное, с чем теперь будет не так-то просто свыкнуться. Если, вообще, возможно.
В данный момент Олег видел в Палите некое недоразумение, которое просто не заслуживает прощения! Мальчик его просто презирал. И делал он это совершенно осознанно. Безнаказанному злу нет места на планете! И если понадобится повторить недавнюю битву ещё миллион раз — он будет заканчивать её всякий раз точно так же: выдавливая из гнилой башки безумца всё самое гадкое и мерзкое, что попыталось прорваться сквозь горизонт сознания, желая подчинить себе заблудшее на задворках Вселенной человечество. Именно так, дабы обосновавшееся на Земле зло больше никогда и никому не причинило страданий!
Олег в последний раз глянул на неподвижного Палита. Потом просто отвернулся.
К обгорелой «шестёрке» мальчик даже не подошёл — не было ни смысла, ни желания. Он на ходу окинул взором искорёженный передок автомобиля и ещё раз удостоверился в том, что поступил правильно. Подобной НЕЖИТИ — не место в мире живых, а вот в адском пекле — самое то!
Олег сплюнул кровь и медленно захромал в сторону Братиславской, прислушиваясь к успокаивающему внутреннему голосу…
«Фред» остановился на пересечении трассы М-5, Куйбышевского шоссе и Южной Окружной дороги.
— Спасибо, — неловко проронила Марина, изучая содержимое собственных карманов и, одновременно, толкая мужа локтем в бок.
Глеб вздрогнул, тоже принялся торопливо шарить по карманам.
— Чёрт! — выругался он, изучая горсть монеток на ладони. — У меня бумажник в куртке остался.
— А у меня и не было ничего, — вздохнула Марина. — Сумочка в конторе до сих пор лежит, — она с сожалением посмотрела на дрожащую зубочистку.
— Чего это вы?.. — не понял водила.
— У нас денег нет. Совсем, — Марина заломила руки.
— Денег? — Дальнобойщик наморщил лоб и долго смотрел через широкое лобовое стекло на крупные капли дождя, будто осмысливая только что услышанное; затем почесал затылок и громко рассмеялся. — А, так это вы мне за доставку заплатить, что ль, хотите?
Глеб с Мариной переглянулись, утвердительно кивнули.
— Нам, правда, очень жаль, — выдавил из себя Глеб и тут же добавил: — Вы, если можете, свои реквизиты оставьте, я вам обязательно вышлю. Завтра же.
Водила усмехнулся; зубочистка в его зубах описала полукруг над верхней губой.
— Эх вы, пижоны городские! — Он хлопнул ладонью по засаленным трико и засмеялся пуще прежнего. — Заплатить они, видишь ли, хотели… Ишь ты, какие находчивые выискались!
Глеб с Мариной окончательно смутились.
— Ну да, — пожал плечами Глеб. — А чего в этом такого смешного?
Дальнобойщик отмахнулся.
— Эх, вот если бы не спешил — обязательно бы рассказал, в чём вся соль! Хотя… Ладно, так и быть, всё равно уже к утру не успею добраться.
Марина неловко потупила взор.
— Дело в том, что не берёт наш брат денег с попутчиков. Потому что завтра и мы с ним без колёс остаться можем, как вот вы сегодня, — ведь, по сути, пути Господни неисповедимы. Вся наша жизнь — Путь. Кто-то считает, что игра… Но нет, они не правы. В жизнь нельзя играть — иначе так и не повзрослеешь. А сидеть в песочнице веки вечные — согласитесь, глупо, да и скучно. К тому же всякая ерунда в голову полезет, от которой не так-то просто избавиться. Нужен пример? Да просто оглянитесь вокруг! Вот к чему приведет топтание на месте, возведённое в ранг общественного идеала. А потому, необходимо двигаться вперёд, чтобы не утратить смысла и что-то для себя открыть. Потому-то и колесим мы с братом по свету — идём, так сказать, по Пути, — а следом за нами ползёт судьба в образе змия. И не дай бог остановиться… Проглотит, паскуда, — водила хрустнул шеей, указал пальцем на затёртый образок в углу кабины. — А чего я тогда ему при встрече скажу? Как нуждающихся обирал? Или над чужим горем глумился… Хм… Нет, деньги — это всё приходящее, а там, куда уходит человек в последний путь — все равны.
Глеб отвёл взгляд.
— Спасибо, — хрипло сказала Марина, дивясь услышанному. — Вы не представляете, как нас выручили.
— Да будет вам! — отмахнулся водитель, как-то странно ощупывая руками затылок. — А вам точно сюда? До дома-то доберётесь?
Марина кивнула.
— Всё в порядке, попробуем такси поймать.
— Какое такси? У вас же денег нет.
— Может, кто-нибудь такой же отзывчивый попадётся, — неумело пошутил Глеб. — По крайней мере, на слово поверит и до дома довезёт. А там уж расплачусь.
Водила молча открыл бардачок, порылся в нём волосатой пятернёй, выудил замусоленную пятисотку, протянул ошарашенной Марине.
— Вот. Держи.
— Нет-нет, что вы! — Марина попыталась отстраниться от купюры, но водила настоял.
— Бери! Бери, говорю же, пока не передумал! — Он лукаво подмигнул. — А то совесть покоя не даст, если знать буду, что так вот, без денег высадил. Ну же! — И он сунул купюру в карман рубашки ничего не понимающего Глеба.
— Я даже не знаю, как вас и благодарить… — пролепетала Марина.
— Давайте, удачно добраться! — Водила козырнул.
— И вам, всего хорошего! — поблагодарил Глеб. — Деньги я всё равно вышлю. По номеру найду.
«Фред» благородно рыкнул, выплюнул из хромированных труб клубы едкого дыма, и медленно пополз вдоль Южной Окружной дороги, временами насвистывая себе под нос что-то заунывное.
Марина подождала, пока за пеленой дождя не скроются маячки габаритных фонарей, после чего решительно направилась в сторону притихшего города.
Глеб зашагал следом.
В головах обоих крутились слова дальнобойщика:
«Нужен пример? Да просто оглянитесь вокруг!..»
Юрка и не знал, что обыкновенный страх может так образцово подтолкнуть к решительным действиям. Раньше он думал, что когда страшно, можно только сидеть и, зажмурившись, ждать пока всё не прекратится само собой. Или это всё не прекратит кто-нибудь посторонний. Желательно взрослый. Сейчас же, малыш, позабыв про всё, бросился на злобного спиногрыза, которого боялся больше всего на свете, особо не заботясь о последствиях!
…Юрка увидел сквозь щель в дверях шкафа, как монстр вцепился в руку сестры и принялся мотать её из стороны в сторону, словно тряпичную куклу. Малышу сделалось не по себе — в груди заломило, а снести острую душевную боль оказалось не так-то просто. Юрка понимал, что не приди он на выручку прямо сейчас, то лишится самого дорогого в жизни. Он лишится вновь обретённой сестры. Лишится светлой половины. И окажется истинным виновником случившегося! Ведь это именно он приютил за своими плечами злобное чудище, которое теперь осмелело настолько, что принялось чинить боль родным и близким.