***
Два парохода по очереди ломали лед, девяносто километров льда — от Сегежи до Валдая. Капитаны пароходов слезно умоляли Ковалева не задерживаться на берегу дольше трех часов, чтобы не зазимовать в Валдайской бухте.
Прибыли вечером затемно. По пути в контору леспромхоза Ковалев зашел на конюшню — там тускло светил огонек керосинового фонаря. В конюшне поперек прохода лежала дохлая лошадь.
— Эй, друг, — крикнул Ковалев человеку с фонарем, — топай сюда. Кем работаешь?
— Конюхом.
— Как же коней на работу выводите? Через эту, дохлую, прыгают?
— А они уже недели три никак не прыгают.
— Значит, эти кони недели три уже не работают... А остальные, с другой конюшни?
— Та конюшня пустая, все здесь.
Ковалев сильно потер щеку — нащипало на морозе. В голове пронеслась какая-то чертовщина: «Лошади не работают, значит, трелевки нет. Нет трелевки — нет вывозки, потому что запасов на верхних складах еще недавно у них не было».
— Друг, — обратился он к конюху, — позови мужиков на помощь и убери дохлую лошадь. Через час мне доложишь. Я в конторе буду. Понял?
— Понял... — недовольно пробурчал конюх. — Начальству все уши с этой лошадью прожужжал, а что толку? Одному за хвост мне не вытащить...
— Будь здоров. Через час — в контору.
Полещук не мог скрыть замешательства, увидев Ковалева. Деланно заулыбался, растопырил руки, словно хотел обнять.
— Сергей Иванович!.. Ты-то какими судьбами? Пароходы мы видели на подходе, удивлялись всем леспромхозом — в такую пору через лед рискованно, — ну, а чтобы замнаркома ехал... вот уж в жизни бы не догадался.
— Пойдем на нижний склад, пока не стемнело.
— Какой нижний склад, что ты, Сергей Иванович, вовсе уж не по-христиански... Я рядом живу, хозяйка чай сгоношит, согреешься с дороги, а потом хоть к черту на рога приказывай. Раз торопишься, велю лошадку запрячь, они у меня хорошие, съездим быстро куда захочешь. Я ведь понимаю: пароходам здесь не зимовать.
— Лошадок твоих я видел. Надевай полушубок, веди на нижний склад.
Директор недовольно передернул плечами, влез в полушубок и впереди Ковалева захромал к нижнему складу.
— Ты, Алексей Тихонович, — попросил Ковалев, — веди меня по узкоколейке, а не тропинкой.
— Здесь же значительно ближе, Сергей Иванович. Сам говорил — торопишься.
— Здесь ближе, Алексей Тихонович, а там виднее.
— Что же там хочешь увидеть, Сергей Иванович?
— И на узкоколейке, Алексей Тихонович, и на нижнем складе хочу я увидеть одно: ты лес возишь или нас за нос водишь?
Полещук круто остановился и повернулся к Ковалеву.
— Да ты что, Сергей Иванович, шутишь? — И, помолчав несколько секунд, добавил: — Или кляуза на меня какая поступила?
— Веди на узкоколейку и дальше на нижний склад! — резко проговорил Ковалев. — Мне часа через три надо всё закончить.
— Что всё-то, Сергей Иванович, что всё?
— А вот погуляем с тобой здесь, потом полистаем немного в конторе, ты и поймешь, что мне надо.
На узкоколейной железной дороге легким пушком лежал неочищенный снег. Было совершенно ясно, что в последние дни по ней никто не проезжал. На нижнем складе штабеля леса уже утопали в густых сумерках позднего вечера, но ровный нетронутый снег на верхних бревнах не оставлял сомнений: несколько последних дней лес в штабеля не укладывали.
— Вот так, Алексей Тихонович, — вздохнув, проговорил Ковалев, — теперь ясно, что ты уже давненько лес не трелюешь и не возишь. А заготовляешь ли?
Полещук отшатнулся от Ковалева. Засунув руки в карманы полушубка, он смерил его взглядом с головы до ног и заговорил грубым, громким голосом:
— Провоцировать меня приехал? Понадобилась старая грязь по идельскому делу! Хочешь меня на дурачка взять? Как это я лес не трелюю и не вожу? Ты конторские документы смотрел, в отчетность нашу заглядывал? Не-ет, смотрите, каков! Явился в леспромхоз, ничего не посмотрел, ни с кем не поговорил и — хлоп директора обухом по лбу. Или ты шутник, Сергей Иванович?
— Пойдем в контору, там и дошутим.
Вернейший способ обнаружить приписки — сравнить статистические данные с бухгалтерскими. Ковалев был уверен, что этим способом он сразу определит размер приписки (а она неизбежна, ведь леспромхоз лес не возит, но показывает ежедневно по семьсот кубов) и Полещук вынужден будет выложить всю правду на стол. На это уйдет не больше часа. Каково же было его изумление, когда бухгалтерские данные совпали со статистическими из куба в куб.
Ковалев был на конюшне, на узкоколейке и нижнем складе — в леспромхозе творится что-то неладное, данные по вывозке фальшивые, вывозкой леспромхоз последнее время вообще не занимается... Статистическим данным он не верил ни на копейку, но не верить бухгалтерским не мог. Что же это? С такой мистификацией он столкнулся впервые.