- Ася, мне кажется, ты лучше знаешь что делать, если так надо, значит надо, я только буду беспокоиться за тебя, молиться, и ждать обратно – ответила мама, смотря в костер как и я, тоже испытывая чувство вины.
- Я пойду, до темноты, часа четыре, два чеса туда и два часа обратно – произнесла я и, встав пошла к тому месту, где река впадала в небо.
- У тебя же нет часов? – крикнув мне в след, спросила мама.
- Мам, просто раздели небо от солнца до горизонта, на четыре части! Это и будут наши часы! – крикнула я в ответ, развернувшись и помахав рукой. Костер у них не потухнет, Дима уже хорошо научился поддерживать огонь и собирать дрова, а к ночи я должна вернуться. Что не успею сегодня, разведаю завтра с утра.
Я шла вдоль берега реки, где вода, задевая береговые камни, бурлило, и создавала пенку из пузырей от сильного течения. На моем пути лес был редкий, так как земли для роста растительности здесь было мало, вокруг торчали огромные гранитные валуны поросшие мхом, а земля была засыпана засохшей хвойкой. Через пару километров земля резко пошла вниз. Подойдя к реке, я поняла, что это не водопад, а пороги, что было не многим лучше. Река сузилась со ста, до двадцати метров и с огромной скоростью спускалась вниз, напоминая напор из шланга. Чуть дальше, из дна реки торчали огромные валуны, возвышавшиеся над водой, а напор, разбиваясь о них, выдавал вверх фонтаны брызг, после валунов, вода попадала в озеро, которое растиралось на несколько километров вокруг и блестело зеркалом спокойствия.
Еще немного спустившись, вдоль порогов, с высоты, я попыталась рассмотреть внизу, на озере, остатки плота. Что-то похожее на мою конструкцию, я заметила в камышах, в метрах семьсот от меня, и чтобы убедиться в моей догадке я решила спуститься вниз и добраться до того места. Солнце показывало, что до времени, когда нужно идти обратно, мне оставалось минут пятнадцать, но желание проверить, пересилило требование здравого смысла, и я начала спускаться вниз с горы к озеру. Спускаясь, скользя ботинками, по хвое, лежащей на камнях, я даже один раз упала и разбила себе локоть до крови, но прилепив себе листок, с какого-то первого попавшегося куста на рану, я продолжила путь.
Вокруг озера росла острая колючая высокая трава, через которую трудно было идти, она каждой травинкой цеплялась за мои брюки и не давала нормально идти вперед. Пройдя поле из осоки, я зашла на болотистую, береговую линию покрытую камышами. Ноги проваливались по колено в грязную мокрую жижу из воды и ила. Камыши не цеплялись и даже помогали выбираться из грязи, подставляя свои стебли, как поручни. Чуть дальше, глубина стала уже по пояс и я, нагибая камыши, наступала на их стебли, которые погружались в воду, поддерживая меня.
Раздвинув последние кусты камышей, я увидела мой плот. Бревна в нем были сбиты от ударов об камни и лежали не ровно, с одной стороны торчала разорванная проволока, два бревна потеряв крепления, плавали рядом, держась только за одну связку, карета лежала на боку, удерживаясь за одно колесо проволокой, которой я ее привязала.
Меня охватила невероятная радость, мои обе конструкции выжили и хранились тут в камышах. Выбравшись из камышей, я взошла на плот, как капитан, которого отлучили от корабля. Мой корабль пострадал, но он все еще может плыть, а карета даст нам возможность двигаться по суше.
Я легла на бревна, пытаясь выровнять дыхание после преодоления болота, ни каменной чаши, ни хвойных настилов, ни провианта, не было, все было смыто водой, пока плот преодолевал пороги.
Посмотрев на солнце, мне стало понятно, что мое опоздание составляло около часа, я не смогу вернуться дотемна. Моя одежда была мокрая, и становилось холодно. Покинув плот, я полезла обратно, через камыши, на берег. Преодолев болото, и цепляющееся поле из гигантской осоки, которая разрезала мне брюки и превратила их в полоски ткани на моих ногах, оставляя кровавые царапины на моих ногах, я выбралась у лесу.
Темнота и усталость навалились на меня, как борцы «Сумо», придавливая меня к земле, я понимала, что без огня я замерзну и простыну, а это в лесу не позволительная роскошь.
Пока я крутила палку своим шнурком добывая огонь, холод настиг меня, мое тело в мокрой одежде начало трястись.
- Давай огонек, давай! – крутила я палочку, в лунке, вырезанной ножом в бревнышке.
Пальцы сводило от напряжения, сжимая шнурок, руки болели от монотонных движений, но в таком способе добычи огня останавливаться было нельзя не на секунду. Вокруг становилось темно, а огонек еще даже не появлялся, хотя уже пахло горелым деревом.
Через пять минут, когда мои силы стали покидать меня, и руки работали только в ритме, который я задала, в бревне засветился уголек, к которому я поднесла желтую, сухую траву.