В Юрьев въезжать не пришлось. В городке не поместилось бы и половина войска. Тем более, что в крепости было значительно больше тысячи человек, и практически все оружные. Но встречали нас восторженно, как победителей. В городе уже намечался голод, и защитники не могли с этим ничего поделать. Те немногие поместья, что были в округе, были разграблены и сожжены балтскими племенами, прежде всего, ливами и латгалами еще в предыдущую осаду по весне этого же года. Выходят же из крепости только большим отрядом.
И это все я услышал еще до встречи с Вячко, который как раз с большим отрядом патрулировал окрестности. Создавалось впечатление, что все немногочисленные жители Юрьева живут только войной. Такой вот получается забытый аванпост Руси.
Расположились мы большей частью у стен города, разделив войска на три части. Меньшую — с арбалетчиками из Унжи и частью лучников, а так же сотней тяжелой конницы предполагалось расположить в крепости. Часть войска обустроенным лагерем — под стенами Юрьева. Это будет как дополнительная линия обороны, причем, с возможностью поддержки со стен крепости. В состав этой части войска войдут генуэзцы, вся пехота, две сотни булгар. Третью часть разместить думали в трех-четырех километрах восточнее, но в пределах видимости с высокого дерева крепости, чтобы ориентироваться по сигналам из красной, белой, черной материи на шпиле. Но все эти планы нельзя было реализовывать до приезда князя Вячеслава, прозванного Вячко, бывшего князя Кукейнойса, ныне разрушенного и захваченного крестоносцами.
Уже часа через три после нашего прибытия, аккурат под завершение военного совета, прибыл и Вячко в сопровождении трех сотен конных, из которых только треть была в броне, вооруженная мечами, кистенями и выглядели как одно целое. Другие же выглядели как лесные жители. Вооружены чем придется: кто копьем, кто топором, кто булавой, редко мечами. У пяти всадников были и арбалеты.
Навстречу выехал Глеб Всеславович, я, Филипп, Андрей, Франческо и еще с десяток человек, как и было условлено, выехали вслед за полковником. За метров десять до группы всадников, среди которых я не мог инфицировать самого князя, Глеб Всеславович спешился и уважительно поклонился. Следующим спешился один из пяти мужчин, бывших в первом ряду группы всадников. Они обнялись и, уже вместе переговариваясь, пошли в сторону крепости. Самого разговора я не слышал, так как вокруг стоял шум от криков, топота коней, ликования и восхищенных междометий соратников князя Вячко.
Хорошо рассмотреть самого князя мне так же не удалось. Увидел только то, что на князе в одежде не было вычурных элементов, которые бы выделяли князя из остальной массы ратников. Только в ближайшем рассмотрении можно было говорить, что доспех и оружие князя добротное. Заметил я и полностью седую бороду, и седые локоны волос, проглядывающих из-под шлема. Но что первое привлекает внимание — взгляд князя. Это пустые, уставшие глаза, между тем в них читался какой-то долг, который не дает потухнуть глазам окончательно. И я прочувствовал, как это может быть. Князь устал от войны, устал жить, он многое, если не все важное потерял, но вопреки — он будет дальше бороться и, вероятно, искать смерти. Причину такого эмоционального состояния князя я узнал позже.
— Добры мед твой Корней Владимирович, — провозгласил Вячко.
Мы были приглашены на пир… За наш счет. Князь очень берег припасы, собирая откуда только можно продукты в крепость для хранения и уже установив нормы выдачи. Он ждал новой осады, что ему обещали рыцари, которые весной были вынуждены сняться и уйти. Активизация ливов и латгалов — союзников рыцарей свидетельствует о том, что собрать урожай русичам и их союзникам эстам, не дадут. Первая осада была во время посевной, потом по лесам бесчинствовали ливы, вырезая крестьян. Работа на полях под охраной так и не принесла существенных результатов, однако кое-что посеяли. Только уже половину посадок ливам удалось сжечь. И только дожди в последнюю неделю позволяют хоть на что-то надеяться, так как не дают разгораться пожарам.
— То настойка медовая, князь, токмо вельми крепка вона, — ответил я.
Обстановка в доме князя была простой. Без не то что показной роскоши, а отсутствие таковой вовсе. В большом зале, который был вдвое меньше того, что был в Ростове у Василько, была только массивная мебель в виде лавок и столов. А еще в каждом углу было вооружение: и кистени, и мечи, и топоры, и луки, и два арбалета ножного взвода тетивы. Подобный разброс по всему помещению оружия, на мой взгляд, не имел практичности.