Шли медленно, обозы настолько растянулись, что даже вполне большого отряда воинов не всегда хватало на охрану и контроль всего походного поезда. Но, как говориться, своя ноша не тянет. И еще хорошо, что водным путем через Новгород отправили большой караван кораблей.
Воодушевление было у всех, разговоры только о том, как они заживут после такой добычи. Были даже шутки о выделении Унжи в отдельное княжество. Однако, после очередного совещания, я в резкой форме приказал эти разговоры пресекать. Не нужны нам лишние проблемы. Теперь важно не поперхнуться всем тем богатством, которого смогли добиться.
Обреченность была только у людей, решившихся прибиться к нашему походу и, после разговоров людей, устремленных на поселения в «земле обетованной», где живут воины, способны бить любого врага, где кисейные берега и хлеб растет на деревьях. Я не расстраивал и не разубеждал селян и ремесленников. Думается, что жизнь в Унже будет для них не хуже, чем до этого.
И вот почти четыре сотни людей мирных профессий со всем своим скарбом шли в обозе. Вячко было воспротивился такому исходу людей, но воодушевленный перспективами и, осознавая роль нашего воинства в достижении, казалось, невозможного, не стал предпринимать действенных шагов для удержания людей. Тем более, что получил в данники два немалых племени балтов, как и немало добычи.
— Боярин, до Торопца десять верст, — десятник дозора сообщил новость. Осталось решить — идти дальше, или все же остановиться на ночлег и двинуться с рассветом? Я склонялся к последнему варианту. Как раз, с нашей скоростью десять верст — почти дневной переход.
— Добре, — ответил я и стал распоряжаться об организации лагеря. Все же время за полдень. Вот пусть и подтянутся обозы, переговорим, что нужно для дальнейшего перехода, хватает ли воды, еды, починить телеги. Все же после Торопца предстоит большой переход в двести километров.
Ближе к вечеру дозором был замечен разъезд, который не пошел на контакт, а при нашем обнаружении поспешил скрыться. Это могло насторожить, но здравый смысл указывал на то, что тысяцкий Торопца должен заинтересоваться большим отрядом, подходящим к его зоне ответственности. Вот только нужно было поговорить, а не убегать.
Утром, еще до рассвета, начали собираться и скоро выдвинулись. Погода стояла благоприятная, небольшой дождь ночью только прибил пыль, но не повлиял на дорогу, напротив, идти было приятно и свежо, может, поэтому и получилось еще до сумерек всему огромному поезду начать размещение под стенами Торопца. Еще за несколько километров до города в отдалении на версту нас начали вести достаточно крупные отряды всадников. Порядка трех сотен человек. Было странно, не думал, что не самый крупный город новгородской земли имеет столь значительный гарнизон.
— Боярин, — ко мне подошел Тимофей. — У град ходу нет, говорить с нами не желают.
— Я понял то, токмо скажи страже у ворот, что потребен нам торг, хлеба треба купить, — сказал я и подумал, что не так уж и важно нам заходить в город. Может у нас уже имидж выработался — отморозки, которые могут во так походя захватить город на своем пути.
Разговаривать с посланным к Торопцу Тимофеем опять никто не собирался, вот только из города выехала серьезная такая делегация в больше сотни ратников.
— Голову ватаги давай, — взревел наиболее богато одетый воин.
Я всмотрелся в борзую делегацию и узнал в главном посланнике того сотника, что еще во Владимире на площади у Успенского собора вел себя не менее вызывающе.
— Я говорить с тобой, акаем, не желаю, — ответил максимально жестко я.
— Како ж варатагу свою привел и шел бы стороной? — с усмешкой произнес заносчивый сотник.
— Не тебе рядить, где мне путь держать, коли есть что сказать, то говори. Нет — ты вольный уйти без болта в спине, — сказал я и демонстративно посмотрел на изготовившихся трех десятков генуэзских арбалетчиков, которые старались сопровождать меня как в бою, так и вне его.
— Мне велел великий князь владимирский привести тебя у детинец, — убрав свою спесь, официально произнес сотник.
— Князь меня неволить буде? — с интересом произнес я.
Однако, показное равнодушие не было действительной эмоцией. Я испугался. Как можно поступить, если князь хочет меня арестовать? Отбиться я смогу, уверен в этом, но стану вне закона и тогда только дело времени прижать меня к стенке. Экономическая блокада, военное противостояние, идеологическое. Рычагов много и неизвестно как поведут люди, которые меня окружают, когда измениться их статус из добропорядочных людей в разбойников. Но просто так идти на поклание — не хочется. Вспомнились и действия Юрия, который практически отправил нас в засаду. Под Юрьевым мы должны были «сложить свои буйны головы». Есть вариант, что и князь здесь для окончательного решения проблемы, связанной с непонятными лоббистами молодого князя Василько.