Но если одарённый действует с умом, постепенно поднимается к высотам, он может незаметно взять под контроль дворец или даже просто обаять короля, бескровно захватив власть. И потому правители Ставрии, где я родилась, предпочитали решать вопрос радикально, избавляясь от угрозы во младенчестве.
Глава 11
Таких, как я, нужно душить в колыбели. А потом будет поздно.
С того момента, как мы осознаём себя, шансов у окружающих не остаётся.
Это происходит незаметно: мама заботится о малыше, даёт ему всё, что тот пожелает. Все в семье, да и даже соседи, помогают, чем могут. Подрастающий ребёнок нравится каждому, кто его когда-либо видел. Подросток всегда найдёт хорошую работу, всегда удачлив в любви. Взрослый будет во главе, даже если он совершенно бездарен во всём.
У нас есть то, чего все жаждут и боятся — власть над людьми. Небольшой дар часто остаётся незаметным. Просто кажется, что хорошему человеку повезло.
Но я — особый случай, редкий бриллиант, талант, который появляется раз в десятилетие. Меня не просто любят, меня слушают, мне подчиняются. Такие, как я, становились королями. Или местными царьками, сколотившими банду, которая следует каждому слову.
Избавиться от нас сложно. Что ты сделаешь, если злодей окружён слепо преданными людьми, а каждый посланный отряд обращает на свою сторону? Поможет только меткий стрелок или расчётливый маг, который достанет издалека.
Но если одарённый действует с умом, постепенно поднимается к высотам, он может незаметно взять под контроль дворец или даже просто обаять короля, бескровно захватив власть. И потому правители Ставрии, где я родилась, предпочитали решать вопрос радикально, избавляясь от угрозы во младенчестве.
Мне повезло появиться на свет в таборе. Странствующий народ лиит на законы смотрел сквозь пальцы, а детей своих ценил превыше королевских законов. И они умели обращаться с одарёнными, среди лиит каждый третий отчасти владел силой чтения душ, а потому они передавали из поколения в поколение знания о детях. Моя мать, конечно, всё равно намучилась со мной, вертела я ей как хотела. Но дед справлялся, годами он оттачивал свой дар, а потому даже мой талант не мог его пробить.
До сих пор помню, как сижу у него на коленях, а он рассказывает мне о далёких краях, куда табор ведёт дорога. Без меня.
Потому что на одной из остановок нас нагнала личная гвардия короля вместе со жрецами Всепроникающего Света. Кто-то заметил лиит, где-то в городе я обаяла слишком высокопоставленного стражника, и пошли слухи, домыслы, которые очень не любили на территории Ставрии.
Как в сказках инквизиторы умели выслеживать и ловить ведьм, так жрецы умели находить природные дарования вроде моего. Палатки лиит они приметили издалека.
Я плохо помню, что происходило. Мама меня спрятала у подруги в фургоне, я слышала крики, угрозы, но потом она со слезами на глазах вывела меня к костру и сказала.
— Клянитесь!
И ей поклялись. Удивительно было, что заносчивая личная гвардия пошла на такое, думаю, душевные порывы лиитов пробились сквозь жреческие защиты. Я, ничего не понимающая, едва успела обнять маму и деда на прощанье, и меня увезли.
Несколько дней я провела в карете. Хотя она оказалась гораздо роскошнее фургончиков лиит, я не переставала трястись от страха. Со мной общались только двое жрецов в белых одеждах, и я каждую секунду ощущала их брезгливое отвращение и страх, который они испытывали передо мной. О, какой шок я пережила, вырванная из любящих объятий семьи и брошенная в круг ненависти. Я спрашивала, когда меня вернут матери, а мне говорили забыть её имя. А когда мы приехали в огромный красивый храм, я на секунду обрадовалась, что мои мучения закончатся. Может быть, я увижу хоть одного доброго человека?
В тот же день меня клеймили. Тавром — конечно же, освящённым и покрытым редкими благовониями — мне выжгли метки на сгибах локтей и колен, а ещё между лопаток, нарушая «богопротивные» токи в моём теле. У меня началась лихорадка, и я в беспамятстве металась днями напролёт в кровати, пока совсем не обессилела. Но всё-таки очнулась.
Так я потеряла часть своего дара, оказалась запечатана. В первую очередь я лишалась возможности влиять на других. Ощущение чужих мыслей лишь немного притупилось. Да оно и к лучшему, потому что стоило мне поправиться, как меня отослали во дворец. Маме поклялись, что обо мне будут заботиться. Но увы, забота в глазах жрецов отличается от заботы материнского сердца.