Как наплевал Джош на вопли однокурсников, когда после обеда поцеловал меня прямо в аудитории. На глазах у десятков посторонних человек, как будто все они были просто голосами в голове.
Это не было вызовом. Так выглядело желание в самом чистом и незамутненном виде. Исполнившееся и еще живое, будто его только что сняли с огня. Осталось всего восемь.
Обычно следующий этап начинался позже — новой близости хватало с избытком, чтобы так быстро ею пресытиться. И мы много гуляли, выбирая самые красочные и оживленные улицы, ведь эйфория заставляла все вокруг видеть другим, словно выкручивая контрастность на максимум. Заходили в магазины, не вылезали из фотобудок и бесконечно пробовали окружающий мир на вкус.
— Хочу, чтобы ты выпила до дна, — он прижал к моим губам стакан. — Это горько, но ты не почувствуешь, потому что алкоголь слишком сильно напоминает любовь.
— Почему?
— От него кружится голова и становится хорошо так, как никогда не бывало раньше.
И правда. Боль обычно приходит потом, лопая радужные пузыри в голове и заставляя на все смотреть через Gingham. Утром я нашла в телефоне нашу последнюю фотографию, и она показалась мне особенно засвеченной, потому что мы почти добрались до середины.
На Хэллоуин Джош заставил меня вырядиться в костюм Трейсер, совершенно по-дурацки использовав седьмое желание. Он заупрямился, когда я сказала, что не собираюсь выходить в этот день на улицу, и самолично притащился ко мне в квартиру с заранее купленными в интернете трико и париком. Еще ни разу я не выглядела настолько глупо, крутясь перед зеркалом, но он молчал, словно проглотил язык. Решила бы, что он совсем помешался на своих видеоиграх, если бы не знала, что с ними он завязал еще в прошлом году.
— Доволен? — спросила я, как будто не видела в его глазах ответ.
— Да, — совершенно серьезно ответил он. — Потому что теперь ты не сможешь исчезнуть.
И он посмотрел на синюю пластиковую штуковину, которая крепилась к моей груди с помощью пары ремней:
— У тебя ведь есть хроноускоритель.
Иногда он бывал невыносим даже для меня, хотя, надо признать, даже тогда оставался очень милым.
С приходом зимы в наших отношениях стало жарковато. Я проверяла, не краснеют ли мои пальцы после очередного прикосновения, но он только смеялся и снова обжигающе горячо их целовал. Дожди сменились снегопадами, но и они не смогли охладить безумия, которое уже захватило нас с головой. Снег лишь оттенил то, что я и без подсказок знала сама.
Мне не следовало влюбляться в Джоша. Никогда.
Декабрь как будто вытянул с улиц весь кислород, и у меня постоянно кружилась голова, заставляя забывать даже о пометках в ежедневнике. Из-за этого я чуть не упустила следующее желание, пока в одну из ночей не нашла себя в чужой квартире. По правилам, следовало ждать заветных слов, но Джош молчал, а я почему-то осталась до утра, хотя ему должно было стать неловко, ведь его сосед колотил в дверь пару раз и, похоже, вынужден был заночевать где-то в другом месте.
— Хочу увидеть тебя сегодня, — сказал Джош, когда я решилась бежать, но продолжала топтаться в дверях, потому что он не расцеплял рук. — Слушаюсь и повинуюсь, — пошутила я, а на самом деле — нет. Но Джош улыбнулся, как будто ничего другого и не ожидал услышать. Почему он не может загадать чего-то большего? В моей власти вознести его на самую вершину мира, дать любые богатства, власть, обожание миллионов. Я могу сделать так, что его имя сохранится даже тогда, когда на месте нынешних городов не останется и пыли! Другие соображали гораздо быстрее: после пятого-шестого желания считали, что удача уже в их кармане, и начинали мыслить глобальней. Построить финансовую империю? Покорить Эверест? Выиграть Олимпийские игры? Легче легкого. Но почему же с Джошем все было по-другому?
Все всегда было по-другому.
«О чем ты мечтаешь, когда остаешься наедине с самим собой?» — в сердцах настрочила я в приват и отправила перед тем, как спуститься в метро.
«О жареной курочке под острым соусом, я ведь не ел с прошлого обеда», — не замедлил Джош с ответом и прибавил к дурацкой шутке кучу смайлов еще до того, как связь принялась то пропадать, то появляться.