Гермионе было больно. Действительно больно. Из-за него. Из-за его эгоизма и желания обладать ею.
Рон хотел Гермиону себе. Полностью и без остатка. Он хотел услышать от неё «я люблю тебя», сказанное ему не как другу. Он хотел её мечты, мысли и страхи. Он хотел её.
***
На следующий день, пропустив завтрак, Рон первым делом помчался в больничное крыло. Гермиона уже не спала, когда он вошёл. В воздухе витал запах лечебных настоек и мазей. На тумбочке возле койки Грейнджер стояло несколько склянок с зельями.
Сама Гермиона смотрела на Рона, улыбаясь. Он сел на краешек её кровати и переплёл их пальцы, чувствуя, как тепло разлилось по телу. Как патока. Густое и тягучее.
— Привет.
Его голос звучал едва слышно, словно, стоит Рону повысить голос, и иллюзия нормальности разрушится, являя ему суровую реальность.
— Привет.
Спокойный голос Гермионы обволакивал его, дарил надежду на лучшее. И Рон ненавидел себя за то, что продолжал надеяться.
— Как ты? — Ему действительно нужно было узнать ответ. Услышать, что всё не так плохо, что его поступок не привёл к непоправимым последствиям.
Гермиона улыбнулась шире. Рон подумал, что это хороший знак.
— Всё прекрасно. — Искренность струилась по её голосовым связкам, и Уизли позволил себе поверить. — Мадам Помфри сказала, что завтра выпишет меня, если не будет ухудшений.
— Это здорово.
Рон был рад. Он действительно был счастлив, что всё закончилось так хорошо. Но вот это её «если не будет ухудшений» тянуло его книзу, ведь он не знал, завершило ли зелье своё действие или же имело накопительный эффект.
— Мне жаль, что твоё свидание сорвалось.
А вот это абсолютная ложь. Он не жалел. Если чему-то Рон и был рад в сложившейся ситуации, так это тому, что их встреча с Малфоем прошла ужасно. Уизли смеял надеяться, что второй попытки не будет, но весёлый голос Гермионы развеял все его сомнения.
— Думаю, мы с Драко встретимся ещё раз, когда меня выпишут. К тому же, он обещал зайти сегодня. Он милый парень, когда не плюёт ядом, — усмехнулась она. — Думаю, у нас может что-то получиться.
Она продолжала щебетать, а Рон чувствовал, как земля уходит из-под его ног. Он с трудом выдавил улыбку и заставил голос звучать беззаботно.
— Рад за вас.
Гермиона не заметила фальши.
Скрип двери и тихие шаги сообщили о том, что в комнате они не одни. Грейнджер перевела взгляд за спину Рона и оживилась.
— Привет, Гарри.
Поттер аккуратно обнял подругу, поздоровавшись в ответ. Он начал расспрашивать её о здоровье, и Гермиона повторила всё то же, что сказала Рону. Гарри перевёл тему на квиддич, домашние задания и прошедшие праздники, но Уизли пропустил большую часть мимо ушей. Он смотрел в окно и пытался понять, что дальше. Внутри было пусто. Она снова выбрала не его. Находиться в лазарете стало труднее, но прозвеневший звонок, сообщивший о начале занятий, помог Рону сбежать. Впервые он так сильно рвался на учёбу.
Лишь бы не видеть Гермиону сейчас.
Лишь бы не думать о том, какой Малфой «милый» парень.
Лишь бы не сойти с ума.
***
К вечеру Рон так и не нашёл в себе сил навестить Гермиону ещё раз. Её слова о Малфое всё ещё вертелись у него в голове. Весь день он наблюдал за ним, пытаясь определить, что такого особенного в нём могла найти Гермиона, и не понимал. Малфой был подонком. Он ненавидел их всю школьную жизнь и уж точно не был идеальным. Но по какой-то причине, и Рон никак не мог понять, по какой, Гермионе нравилось проводить с ним время. Даже негативные эмоции, вызванные болью из-за зелья, не смогли изменить это.
Уизли не знал, что делать.
В день, когда Гермиону выписали, Рон решил поговорить с ней начистоту и узнать, есть ли у него шанс хоть когда-нибудь получить от неё взаимность. Они сидели вдвоём в гостиной с чашками чая и тёплым пледом, растянутым на двоих.
— Гермиона. — Он позвал её, отвлекая от, непременно, увлекательной книги.
Грейнджер подняла голову, переключая внимание на друга.
— Почему тебе нравится Малфой?
Это не тот вопрос, который он собирался задать, но Рон не мог не спросить. Он хотел найти ответ, чтобы понимать, что он делает не так.
Гермиона, если и удивилась такому вопросу, виду не подала. Она слегка склонила голову так, что волосы упали на лицо, закрывая его часть, и задумалась.
— Наверное, он искренний. Даже в своей злости. Он никогда не скрывает своих истинных мыслей. Мне нравится, что он не притворяется кем-то другим, — медленно проговорила она, словно объясняла причину самой себе, а не Рону.